Савелий Баргер - Третье путешествие Биньямина

– Ну не съест же она тебя, в конце концов? А я бы съел! Нет, Беня, не тебя съел бы – тарелку молочной лапши, потом немножечко форшмака и редьку с гусиными шкварками! Третий день голодные… А что вы хотели? Если кто-то едет на телеге или в коляске навстречу, он что, остановится спросить у двух пархатых: – «Какие новости?» и «Чем я могу вам помочь?» А если кто-то едет по дороге в ту же сторону, так он старается быстро объехать двух мишугасов с коляской, щелкнуть кнутом, подбадривая коника и исчезнуть в густой пыли.

Ни одного местечка с евреями, ни единого! Проходили по каким-то деревням, попытались спросить корочку хлеба или хотя бы сухарь. «Догадались» попросить на мамелошен – так их никто не понял. Тетка схватила своего хлопчика, что играл в пыли у дома, за руку и быстро забежала в хату. В другой деревне в ответ на просьбу женщина буркнула «Ниц нема!» и скрылась за дверью, из той же двери вышел мужик-здоровяк, почему-то с вилами и угрюмо смотрел на нашу парочку, пока они быстро-быстро катили свою тележку по деревенской улочке. И ведь ни одного еврея в округе! Встретившуюся им по пути очередную вёску друзья прошли молча из конца в конец и остановились отдохнуть уже за деревней на берегу какой-то речушки. Выбрали себе полянку. «Жди меня тут», – буркнул Биньямин и ушел. Вернулся примерно через час, откуда Шлёма мог знать точнее и почему-то с молоденьким петушком, у которого была свернута голова и перебито крыло.

Я вас умоляю, какой шойхет! Хорошо, что нашлись серники и тупой ножик – петушка съели чуть ли не сырого, стараясь не замечать капающий красноватый сок. Съели петушка и Беня заторопился идти дальше, как будто нельзя было полежать и отдохнуть хотя бы до утра, ночевать устроились где-то на лесной опушке, когда от вески отошли уж порядочно.

А на следующий день им встретилась другая деревня. Биньямин постучался в дверь одного из домов и сразу спросил по-польски, не надо ли сделать хозяйке какую-нибудь работу – воды натаскать, дрова наколоть, огород прополоть или полить. Хата стояла добрая, видно, что у хозяев достаток.

– Бенеле, какая работа, ты с ума сошел?! Кажется, сегодня уже суббота!

– Шлёмо, молчи, какая суббота, если сегодня пятница.

Ой, как повезло, ой повезло! Пусть и врагам моим иногда так везет, я не жадный. Огород был полит, сорняки лежали кучей на солнце, дрова в поленнице, а друзья первый раз за все дни путешествия поели горячего. Да еще им в дорогу дали хлеба, три луковицы и головку чеснока, и это не считая соли. Есть же на свете добрые женщины!

И снова друзья идут по дороге. Смотрят они по сторонам уже веселее – поели, почистили лапсердаки, удалось даже помыться. Сколько они в дороге – вторую неделю, не меньше. Утро начинается со «Шма Исраэль», заканчивается с «Маарив». Слова знают нетвердо? Ну так и миньяна ведь нет. Важно, что молитвы произносятся от всего сердца и обязательно повернувшись лицом на юг, где по мнению друзей находится Иерусалим. А между молитвами привычное «кати-толкай-тяни» тележку. И черта ли в ней, но пару раз она выручала – во время дождя под ней так удобно укрываться.

Что там между молитвами? Биньямин рассказывал Шлёме истории из «Агады», которых много отложилось в его памяти за время бесцельного сидения в лавке у Рахили. Шлёма пытался расспросить друга, как они попадут в Святой город и что там будут делать, но на эти вопросы у Биньямина ответов не было, и он отвечал только «Будем посмотреть» или просто начинал пересказ очередной сказочки.

«Шаббат» наступал у друзей с заходом солнца, только если в округе не встречалось подходящей деревушки. Все равно ведь некому и негде было зажечь субботнюю свечу, некому было произнести кидуш, преломить халу, чтобы обмакнуть ее в соль и передать соседу с благословением. Счет времени приятели потеряли и привычно выполняли какие-то работы по двору или огороду, главное – встретить тот двор или огород и договориться с хозяевами об их прополке и уборке. Бывало и так, что пройдя очередную вёску друзья останавливались отдохнуть, Беня уходил блукать в окрестностях, а возвращался с цыпленком, гусенком а то и с уточной. Иногда принесенный Беней петух, уже ощипанный и потрошеный, своими размерами и жестким мясом совсем не напоминал петуха, может быть это и был не-петух, но Шлёма не спрашивал вопросов: зачем надо так быстро уходить от вёски, если товарищ приносил какую-то добычу. На привале он привычно разводил костер и старался как можно вкуснее изжарить принесенное на углях. Мастерство его как кулинара неизменно росло, как росла и Бенина удачливость – тот приносил из своих вылазок и клубни картошки, и какие-то огурцы, и десяток-другой кислых яблок.