Татьяна Латукова - Пять, восемь, тринадцать…

– Значит, тем более надо поддерживать форму. И не заставляй меня думать, что ты от природы не очень умная. Я уже уверился в обратном. Как-то жаль разочаровываться.

Жаль, не жаль, а придётся.

– Руки у тебя слабые. И от болгарки тебя всю трясёт вибрацией. Мозг отчаянно хочет спастись и зажимает всё, что может зажать. Но ты этого не понимаешь. И не знаешь, как правильно снять напряжение.

Сейчас меня за это казнят. Удушением.

– И с шеей беда… За что ты так себя не любишь?

Полная потеря самооценки. Так Маринка скажет. У неё диплом психолога в шкафу лежит. И в голове с десяток фраз по теме застряло. Ей больше не надо. Она и на этом богатом материале учит людей жить. За деньги.

– Медленный вдох, осторожный выдох. Всё, расслабься, как удобно. Нет! Только не нога на ногу!

Ой. Я же испугаюсь. И прямой шваброй буду три дня ходить.

– Вот что я тебе посоветую. Начни с утренней разминки. Простые растяжки, пара силовых элементов. Дополни упражнениями в середине дня. Любишь ходить – ходи в спортивной обуви, не сутулясь и не нося тяжёлых сумок. И вечером несколько асан помогут лучше заснуть.

– Что поможет?

– Йога.

– А, это я знаю. Шавасана, важнасана, мудрасана.

Рим улыбнулся, и эта улыбка вывела меня из себя. Чёртов доктор! Да я ему не то, что труп подкину, я у него в подвале крыс разведу! Толстых наглых серых крыс!

– И сделай пару курсов массажа с перерывом.

– Я не люблю массаж.

Это я зря сказала. Если воровки воды хоть как-то вписываются в картину мира Романа Алексеевича, то те, кто не любят массаж, располагаются вне этого мира, в адских измерениях.

– Ладно, Таша, я пойду. Не буду мешать. Можешь гробить свой скелет дальше.

Я знала, что он услышит звук болгарки. И я искромсала всё, что попалось под руку. А заодно доломала дурацкий замок сейфа. Доломала – в смысле окончательно испортила. Сейф не открылся.

Только на следующий день я осознала, что вообще-то мне не свойственна такая резкая энергичность. Я в кресле расслабленно пылиться люблю. Нога на ногу.

Нельзя подпускать этого доктора к себе. Он знает, где у меня какие-то потайные кнопки.

У Тараскина было имя. И даже отчество. Более того, у Тараскина были погоны и звание. У Тараскина был даже пистолет. Но все называли его просто Тараскиным. Так запечатлелось.

Ко мне Тараскин относился если не с придыханием, то с затаённым страданием. Поэтому наш разговор протекал буднично-деловито, но с подтекстом, понятным только самому Тараскину.

На столе лежала фотография мёртвого человека.

– Около тридцати лет, 168 сантиметров ростом, сложение астеническое, мышечная масса рыхлая. Брюнет, глаза карие, лицо круглое, широкое. Физической работой не занимался. На плечах и спине татуировки, по всей видимости, тюремные. Неоднократно и сильно бит, много следов старых переломов костей. Вы его встречали?

– Это Сюр. Я не знаю настоящего имени. Последние несколько лет он появляется во время сезона. Он воришка. На пляжах ему неуютно, там слишком уж всё на виду. Его стихия – вечерний шопинг. Сами знаете – ряды ларьков на проходах к пляжу у нас тесные, маленькие. А заняться людям нечем. Поэтому отдыхающие плотной толпой прутся за магнитиками, стаканчиками и прочей сувенирной ерундой. Ну и выпить, само собой. В позапрошлом году Сюр попался у прохода возле пансионата банка, его сильно избили, но, насколько я помню, расследования не было. Он куда-то уполз и отлежался. В прошлом году Арамыч его приметил и припугнул, чтобы он у нас не показывался. Однако я его совсем недавно видела. Он крутился в толпе зевак.

– Три года он здесь гастролировал. Причём избивали его регулярно, в основном, сами владельцы магазинчиков. Крал он преимущественно у мужчин, причём у тех, которые заносчивы и уверены, что уж они-то жертвой никогда не станут. Есть мнение, что многие из них не сообщали о кражах.

– Сюр производил впечатление человека не от мира сего. Даже если он воровал много, то вряд ли мог распорядиться деньгами. Известно, кто он и откуда?

– Пока нет.

– Как его убили?

– Забили насмерть. Чем-то тяжёлым били по голове. Вероятно, убийца выше ростом. Явных следов не оставил.

– Сюр что-то украл, кто-то очень разозлился и принялся его избивать. А когда опомнился – испугался и стал придумывать, как спрятать тело?

– Убили не в подвале, а в закутке за столовой. Сюр, наверное, хотел спрятаться, затаиться, но его увидели. Убийца замёл следы, но кровь осталась и на заборе, и на траве. А упаковка трупа в одеяла могла быть нужна только по одной причине. Убийца собирался вывезти труп и захоронить его, а скорее утопить. Ни вы, ни Марина Волошина, ни Владимир Носов не увидели бы ничего особенного в том, что к воротам «Надежды» подъехал фургон, и в него загрузили мусор.