Татьяна Латукова - Пять, восемь, тринадцать…

Звонят в калитку. Принесло кого-то. А день утешения был вчера.

Рим протянул мне коробку конфет:

– Я узнал о происшествии. Помощь нужна?

– Нет, спасибо.

– Ты одна?

– И очень этому рада. Вчера орда сочувствующих сожрала весь мой запас продуктов.

– Давай. я привезу.

– Я уже сходила. У меня всё есть, не беспокойся.

Рим устремил на меня внимательный взгляд и изрёк:

– Слушай, оставь все дела. Тебя сильно тряхнуло. Не мешай организму восстанавливаться. Тебе надо отлежаться, отдохнуть, успокоится.

– Как же это надоело… Да не волнуюсь я. У меня несколько синяков и только. И Редди отделался простыми переломами. Опасности нет, операции позади, он в сознании, и всё под контролем. Ну почему все думают, что я должна биться в нервной трясучке?

– Потому что трясучка – нормальная реакция нервной системы. А вот твоё холодное спокойствие указывает на то, что ты подавляешь все реакции и эмоции. И это ведёт к психическим вывертам вроде посттравматических панических атак.

– Меня тряхнуло. И я ничего не понимаю в твоих заумностях.

– А массаж хочешь?

Да! Да! Хочу. Ой, нет. Наверное, не хочу.

– А синяки не помешают?

– Заодно я на них своим опытным взглядом врача посмотрю.

Может, ему кота завести? Ну что он ко мне со своей заботой прицепился? На синяки он посмотрит. Слов нет. Красота синяков, конечно, спору не вызывает. А вот общий-то вид печален.

Но я всё равно уныло согласилась.

Кабинет показался мне уже привычным местом. Я нацелилась было забраться на массажный стол, но Рим сказал, что ещё рано. И неторопливо занялся изучением моего тельца. Послушал сердцебиение спереди и сзади, измерил давление, потыкал в моё горло деревянной лопаточкой, поизучал, как у меня прицеплены руки и дёргается ли мой правый глаз, если ткнуть пальцами куда-то в левый бок. А если свести пятки, я смогу присесть? А если резко нагнусь, меня стошнит? А меня часто тошнит? А после аварии тошнило? А голова у меня не кружится?

Эта диспансеризация меня и злила, и озадачивала, и дико смущала. Я даже решила, что если дойдёт до вопросов о том, что ниже пояса, мне придётся сбежать.

Проставив какие-то мысленные галочки, Рим спокойно кивнул на стол: «Теперь ложись», после чего отправился мыть руки и болтать по телефону.

– Короче, заманил я к себе вашу беглянку. Да, проверил. Нет, можешь успокоиться. Особых проблем не вижу. Дома отлежится, если будет лежать. Но заметь на будущее, что надо бы посмотреть на кардиограмме…

Минут десять Рим обсуждал с Доном какие-то тонкости моих сердечных ритмов. На специальном медицинском языке, которого простые смертные не понимают.

Эй, а ничего, что я тут лежу? Мне холодно. И неприятно. И неудобно.

Закончив разговор, Рим соизволил объяснить:

– Ты ушла из больницы, а надо было на приготовленную койку запрыгнуть и лежать в ней ковриком.

– Мне никто не сказал.

– Всё, умолкни. Классический массаж тебе не показан. Займёмся экзотикой.

Лёгкие прикосновения казались детской забавой. Маленькие бабочки садились на спину, руки, ноги. Но не щекотали, только обозначали своё присутствие. И под их лапками я пересыпалась, перемешивалась, собиралась в маленькие горки и снова рассыпалась. Я превратилась в песок.

А потом тонкая волна смыла все неровности, превратила песок в упругую материю и откатилась. Волны набегают на берег, а потом уползают обратно. Годами, тысячелетиями, эпохами. И так спокойно, так легко быть волной…

На этот раз моё сознание не стало никуда уползать. Оно нацепило маечку «Мне хорошо, ни с чем не приставайте». По дороге домой Рим пытался завязать разговор, и я пообещала ему рассказать все сплетни о всей администрации города, но только не сегодня. Сегодня я могла издавать только междометия: «Ага», «Угу», «Ого».

Такого же чуда, как в прошлый раз, не произошло. Я не летала, и синяки по-прежнему болели. Зато я стала спать ночью, по восемь часов, без каких-либо сновидений. Лишь под утро мне грезилось, что я иду по песку рядом с красивым мужчиной.

Не хочу я быть пациенткой. А чего хочу? И сама не знаю.

Персонал разъехался на зиму, и отвечать на все звонки приходилось мне самой. Часть я пропускала, потому что ленилась дотянуться до рабочего телефона или забывала его зарядить. Постоянные гости знали, что заявки надо посылать на электронную почту. А новых в это время года ждать не приходилось.

Время от времени я давала себе зарок быть аккуратной хозяйкой и не пренебрегать телефонным общением. Зарок работал максимум сутки, но я всё же обновляла его и обновляла. И очередному звонившему повезло. Я как раз только что смахнула пыль с мысленной вывески «Наташа, отвечай на звонки! Отвечай, тебе это надо!».