Анко Джэер - Самый человечный цвет

Люди останавливались, кивали в такт музыке, кидали в раскрытый чехол деньги и конфеты, фотографировали их. Они спели несколько песен, а потом Джой вытащила из своей бездонной сумки огромный «Палароид» и сфотографировалась с парнем. Убрав и камеру, и снимок обратно в сумку, она помахала мальчику рукой и направилась ко мне.

– Это… это было так здорово! – пробормотал я, – вы часто так делаете?

– Что? А, нет, я даже не знаю, как его зовут, первый раз в жизни его вижу…

– Ты серьезно?

Она кивнула.

Мы просто шагали по бульвару, не разговаривая и не глядя друг на друга. Она ступала очень осторожно, стараясь не касаться подошвами плеяд красных звезд с золотыми надписями, а я каждый раз с восхищением упирался взглядом в эти имена, известные всему миру. Все-таки, Голливуд – это совершенно уникальное явление. Да, это не район города, не город, это именно явление, загадочное и блестящее. Как получилось, что столько невероятно талантливых людей в итоге оказались в одном месте? Как вообще получилось, что такое явление, как Голливуд стало возможно? Место, куда стекались самые смелые и чокнутые люди планеты. Конечно, это было неизбежно. Если бы Голливуд не существовал, его обязательно выдумал бы какой-нибудь писатель, сидя за столиком очередного парижского кафе. Нет, правда!

А Джой просто шла вперед, оглядываясь по сторонам. Ее не сильно интересовали звезды на бульваре – она даже под ноги себе не смотрела, чтобы их обходить, она наизусть знала их расположение. Она смотрела на людей вокруг. На туристов, продавцов, на веселых ребят в костюмах Человека-Паука и Дарта Вейдера. Джек Воробей обхватил ее за талию и прижался щекой к ее щеке в ожидании кадра, и Джой, смеясь, вытащила свой огромный фотоаппарат и сфотографировалась с этим ожившим сказочным персонажем.

– Тебе здесь нравится? – спросила она, наконец снова обратив на меня внимание, когда мы дошли до истока бульвара и встали под ротонду по разные стороны от восхитительной Дороти Дэндридж.

Я искоса взглянул на нее. Джой улыбалась, как и все то время, что я был с ней знаком.

– Да.

– Лаконично, – усмехнулась она, переводя на меня взгляд.

Мы пошли дальше и совсем скоро снова оказались на Сансете. И двинулись дальше, чтобы поглядеть на сверкающий огнями бульвар. Было уже глубоко за полночь, но город и не думал замирать или даже хотя бы сбавлять громкость. Нет, сон в этом месте был не предусмотрен программой.

Из клубов по обе стороны широкой улицы летели звуки музыки. Я никогда еще не оказывался в месте, где одновременно, не сговариваясь, включали бы столько отличных песен! Я влюбился в Сансет, мне захотелось прижаться душой к этому невероятному, странному, веселому, полупьяному бульвару и никогда не покидать его.

Джой вдруг схватила меня за руку и, прямо наперерез машинам, бросилась на другую сторону. Под пронзительные гудки и с громким смехом, мы вылетели на противоположный тротуар, и она подвела меня к какому-то невысокому ограждению, за которым был крутой спуск.

– Смотри! – велела она, указывая куда-то вперед, и я увидел.

В темноте нахлынувшей ночи, зажатый между Голливудскими холмами и бескрайним Тихим океаном, горел, словно Олимпийский факел, город Ангелов. Над небоскребами и магистралями висело такое яркое неоновое зарево, что, я был уверен, ни одна ядерная бомба не сможет пробиться сквозь эту броню.

– Я знаю, о чем ты думаешь, – улыбнулась Джой, – да, это то самое «пуленепробиваемое свечение». Этот город хорошо защищен…

– Я… я, кажется, влюбился…

Она рассмеялась.

– Погоди, пока я не покажу тебе мой город!

– Твой город? – не понял я.

– А я не из Лос-Анджелеса, – хитро сказала она.

Мы шли дальше. Кажется, это была бесконечная, совершенно невероятная прогулка в ночь и в свечение, потому что теперь мы шли в сторону города. Туда, к небоскребам. Я видел, как меняются люди на улицах, как исчезает блеск и веселье, доброжелательность Голливуда, уступая место подозрительным и неприветливым кварталам, но Джой, казалось, это не беспокоило. Ее вообще ничего не беспокоило! Она улыбалась всем встречным, и вот что странно – прохожие улыбались ей в ответ! Они желали нам доброй ночи, и Джой всегда отвечала тем же. Ее улыбка была словно щит для нас. Но свои очки она так и не сняла.

Я не понял, сколько километров (или миль) мы прошли. В какой-то момент я перестал понимать что-либо, полностью утратил ощущение реальности и провалился в какое-то полузабытье – в конце концов, в моем дне было слишком много часов. Так что я даже не удивился, когда в итоге мы снова оказались в Голливуде, и Джой привела меня в какой-то хостел.