Владимир Митюк - Рентген. Остросюжетные любовные романы

Мы с достоинством поздоровались, рукопожатие было взаимно крепким, как и молчаливое поглощение пенящегося напитка. Пятничный вечер располагал к общению, спешить было действительно некуда, и мы, не сговариваясь, решили взять ещё (совсем, как в рекламе), но внезапно налетел порыв ветра, небо заволокло привычными тучками, и стал накрапывать мелкий, и нескончаемый дождик. Трудящиеся потянулись в павильон, но места на всех не хватало, и Николай совершенно неожиданно предложил:

– А что, Владимир, давай махнём ко мне – тут всего пару кварталов, и посидим.

Наверное, ему хотелось выговориться, и я решил не упустить такую возможность – авось, чего и проясниться. Попросив подождать, быстро схватил бутылку шампанского и коробку конфет – стандартный джентльменский набор – не один же он живёт, и, тщетно прикрываясь от дождя, скользнул в его машину. Моя стояла практически рядом, но я только кинул на неё взгляд, чтобы убедиться, что всё в порядке. Пусть себе постоит и отдохнёт.

Я сел на переднее сиденье и наблюдал, как резвые дворники смахивают набегающие капли. А ехать, действительно, было недалеко, и уже через несколько минут, объехав трамвайные пути и прошкандыбав по внутриквартальному бездорожью, остановились возле стандартного подъезда.

От моего он отличался только тем, что кодовый замок на входной двери хоть и не работал, зато не был выломан, и подъезд был окрашен не тёмно-коричневой, а тёмно-зелёной краской. Мы поднялись на седьмой этаж, и я очутился в однокомнатной квартире, дверь в которую Николай открыл простеньким французским ключиком. Впрочем, их было два, но на второй замок дверь не запиралась.

Почти как и моя, в которой я оказался после развода, – нет, несколько раньше, ибо бумажная канитель тянулась довольно-таки долго, а оставаться вместе мы уже не могли. Но какое это имеет значение, особенно теперь. Но хватит о неприятном, впрочем, кто бы говорил.

Неприбранность бросалась в глаза даже мне, привычному к бардаку. Это показалось подозрительным, ибо я был в полной уверенности, что…

Впрочем, я уже привык ничему не удивляться и не задавать лишних вопросов. Странно, но я не чувствовал к Николаю ни зависти, ни ревности – может, потому, что прошло уже достаточно времени и я свыкся с мыслью о невозможности войти второй раз в ту же реку. Если бы я был человеком восточным, то мне полагалось убить его, но Лену всё равно не вернуть – я неплохо знал свою жену. Однако недостаточно хорошо, чтобы удержать или вернуть.

***

Она ничего не объясняла, только плакала – не при мне, конечно, её выдавали красные глаза. Не от усталости – это ясно, а от чего-то другого. И достучаться до неё я не смог. И ничего не понял. Может, она переживала свою измену, и потому не могла остаться. Но почему я задумался именно сейчас и отключился от реальности? И зачем попёрся в гости к тому, кто увёл мою жену? Что, набить ему морду? Бессмысленно, ведь её здесь нет. И он-то даже не знал, кто я! Или была какая-то другая, неведомая причина, а сейчас я пытаюсь…

Да нет, уже не пытаюсь, хотя несколько месяцев не оставлял попыток вернуть Елену.

Но сейчас моё внимание привлекла только фотография в рамочке – совершенно неожиданно для такого жилища – Николай обнимал бесподобной красоты женщину – уж можете мне поверить, а у него на коленях сидела хорошенькая белокурая девочка, почти точная копия своей матери. Я не успел вовремя отойти, как услышал голос хозяина:

– Владимир, что застрял? Если хочешь, можешь надеть тапки, а можешь и так. Вмажем, по чуть-чуть, а потом закусим. Идёт?

Какие тут могут быть возражения! Я, наконец, переодел туфли, и последовал за хозяином. Из холодильника, дверца которого висела на честном слове, он достал початую бутылку «Охты», мы налили по рюмке и опрокинули внутрь, запив каким-то тоником. Внутри стало немного теплее.

– Сейчас я пельмешки поставлю, – сказал Николай, наливая в кастрюльку воды из-под крана.

Я мельком оглядел кухню – да, женским духом здесь и не пахло. Вернее, они могли появляться, но только заходить ненадолго, не задерживаясь. Старый стол, покрытый салатным пластиком, навесная полка, пара табуреток. Об относительном достатке свидетельствовала только стиральная машина – то ли «Bosh», то ли «Indesit». Почти как у меня.

Пока мы курили, пельмени сварились. Мы разложили их по тарелкам и обильно полили майонезом – здесь наши вкусы совпадали. Присовокупили по паре помидорок и продолжили застолье уже в комнате. То есть, мы элементарно напивались, комментируя транслируемые по телеку новости.