Александрос Бурджанадзе - Буковый лес. Повести и рассказы

Замечателен стиль и русский язык повествования – сочный, образный, живой, не поверишь, что автор две третьих лет своей жизни живёт далеко от России, в самой глубине Европы. Читатель, без сомнения, оценит также искромётный юмор, как и сатирический взгляд писателя не только на окружающих, но и на саму себя.

Проза Валиды многопланова, углубление в «параллельные миры» автора не может оставить равнодушным ни одного из читающих эту книгу.

Автор. Фотография Виолетты Синельщиковой.

– Всё, мам, я пошла, – Линда топчется в коридоре, переступая с ноги на ногу. Коридор тёмный потому, что проходной, и туда стекаются двери из трёх комнат – родительской спальни, столовой, «детской комнаты» и туалета. В самом конце коридора на стене висит большое прямоугольное зеркало, к которому Линда старается стоять спиной. Линда ждёт. Она твёрдо знает – всё равно мама сейчас, прежде чем дать отмашку, эффектно протянув паузу, скомандует не терпящим возражений голосом и почему-то на вдохе: «Иди сюда! Покажи-и-иись! Зайди, слушай, в комнату, я сказала!» Чтоб войти в комнату надо всё-таки развернуться к своему ненавистному двойнику лицом. Можно, конечно сделать вид, что ничего не видишь, прищуриться, и, не рассматривая себя, шмыгнуть в дверь к маме. Но обычно это плохо получается, и взгляд, как не щурься и не коси, скользит по отражению перед носом. «Ну почему это старое зеркало так растягивает в ширину?! Скорее всего, стекло уже пошло волнами и кривит.

Не могу же я, правда, быть такой?! Всё кривит как в «комнате смеха»! Вот и в парке есть «комната смеха»». Линда её обожает, потому что там все равны, все смеются, и никто не замечает, какая она, Линда толстая. Линда с грустью ведёт по зеркалу пальцем. Обидно… очень обидно… родиться один раз и быть такой…

Линда в раздумье стоит перед зеркалом. Мама ждёт. Линда всей кожей чувствует, как мама ждёт. Мама сердится. Сейчас будет скандал, но она всё равно не торопится войти к маме в комнату.

Как всё-таки присутствие Линды может портить пейзажи на фотографиях или виды новой ширмы на платяном шкафу в коридоре! Именно поэтому она любит фотографировать просто пейзажи, где никого нет, или, по крайней мере, нет её – полянку, цветочную клумбу, какое-нибудь интересной формы дерево. А ширма на шкафу за спиной?! Такая красивая расцветка! Родители где-то достали эту диковинку из-под полы. Три дня ходили в магазин «Ткани»! Для нас с Юзей старались. Мама с папой всегда для нас стараются. Как они любят говорить? «Всё, что у нас есть – ваше! Мы живём для вас!» Вот и занавеску к шкафу, наверное, купили, чтоб нам было приятней входить в дом. Если бы в зеркале отражалась просто занавеска без меня, было бы ещё приятней и гораздо уютней. А если бы я была худая и жила в другом городе, я бы из такой занавески пошила себе брюки, или даже не брюки, а целый брючный костюм с таким внизу клёшем, чтоб все спрашивали «сколько сантиметров?» Сейчас все носят брюки клёш, и очень модно спрашивать: «А, у тебя сколько сантиметров?» Все знают, сколько у них сантиметров, потому что, чем больше, тем круче.

Мама вся в нетерпении. Линда уже слышит, как мама сопит. У мамы «коронарная сердечная недостаточность» и, несмотря на то, что маме очень нравится название её болезни и мама ею гордится, она, когда злится, всегда сопит. Линда знает, что сейчас мама, отложив «Литературную газету», уже приподнялась и почти села в гостиной на диване. Теперь мама резким, угловатым движением возьмёт со стола очки и наденет их на себя, от чего её лицо станет ещё строже, а глаза меньше и колючей. Сейчас мама будет пристально рассматривать Линду в упор, как если бы смотрела на затрапезную сцену с плохими актёрами.

Линде под этим острым и каким-то нездорово странным взглядом ужасно не по себе. Хочется сморщиться, стать очень костлявой и худой. Кажется, что костлявые и худые не выглядят так вульгарно и пошло, потому что у них нет сисек и при ходьбе ляжки не трутся, и в целом, когда говорят о костлявых и худых, вроде меньше вспоминают об их половой принадлежности. Даже могут говорить не как о «девочках – будущих матерях», а как просто о людях. Линде же кажется, что всё время, когда говорят про неё, все только и думают, как она выйдет замуж и будет рожать детей. А может, даже себе это представляют. До чего бы Линде хотелось быть невысокой с торчащими рёбрами и в ситцевом платье. Тогда было бы не так стыдно стоять перед мамой в кримплене, выставляющим напоказ все её архитектурные излишества.