Владимир Василенко - Намтар

Свободные граждане тихо роптали между собой, но открыто выступать боялись, зная крутой нрав и безнаказанность Липита. Управляющий отличался особой жестокостью. В назидание, но скорее для страха, он приговорил нескольких рабов к мучительной смерти на костре или на кольях. Экзекуции проводились регулярно. Жертвы, кому «повезло», умирали быстрой смертью – им связывали руки за спиной и убивали ударом топорика в голову. Телесные наказания рабов даже за минимальные провинности проходили показательно и практически ежедневно.

Липит и его люди сначала пытались задобрить и подкупить Энкида, чтобы тот закрыл глаза на их махинации, не поднимая лишнего шума, но царский инспектор оказался строгим и неумолимым.

В какой-то момент люди Липита предприняли попытку отравить Энкида, подсыпав ему яд в чашу с вином. Благодаря бдительности стражников им не удалось осуществить задуманное. Чтоб найти управу на упрямого и несговорчивого сановника, люди Липита организовали «случайное знакомство» Энкида с ослепительной красавицей в дорогих одеяниях. Она обволакивала Энкида томным, любопытным и бойким взглядом, буквально гипнотизируя его. Но Энкид не поддался её чарам, невольно отмечая «непроизвольные» призывные движения её гибкого тела, просвечивающего сквозь тонкую ткань туники. Наитие кричало: эта великолепная красавица появилась тут совсем не случайно. Вместе со сладким запахом её благовоний от неё исходила опасность и угроза, возможно, даже стыдная болезнь «тун и ну» 60 60 Тун и ну – венерическое заболевание. , которую почти невозможно излечить.

В конце концов Липит пригласил столичного чиновника к себе на вечернюю трапезу для решающего разговора. Энкид пошёл. Липит решил запугать ретивого царского чиновника.

– Ты не можешь себе представить, на кого ты замахнулся. Чего ты добиваешься?

– Правды. Той, что диктуют нам наши моральные законы «Ме». В них моя сила. А что есть у тебя?

– Многое. Например, родство с богоподобным царём Шульги-Син. Друзья на мгновение, родство – на век, – вспомнил он шумерскую пословицу.

– Не позорь своего родственника, тем более богоподобного. Ты должен уйти. У меня есть полномочия выкинуть тебя с позором. Лучше сделай это добровольно.

– Мой принципиальный друг, в ближайшем будущем тебя ждут трудные времена. Будь, как все, и ты станешь сказочно богат.

Энкид только усмехнулся на это, так как угрозы и посулы ему приходилось слышать и раньше, причём от куда более влиятельных людей. Он с презрением смотрел на долговязого, слегка сутулого от показного подобострастия Липита с неприятной слюнявой усмешкой на угреватом лице и жирным неопрятным волосом.

– Выбирай.

Липит замолчал, не снимая с лица влажной усмешки.

– Ты ещё пожалеешь настолько, что будешь умолять меня сжалиться над тобой, ублажая меня своим ртом, а я подумаю, простить тебя или нет.

Энкид вспыхнул:

– Тебе следует выучить язык эмесаль – язык евнухов, чтобы твои покровители правильно использовали твои способности. Завтра с рассветом твоей ноги здесь не будет.

Если бы Энкид был плохо воспитан, он бы запросто плюнул в него.

6

Рано утром стражники беспрекословно исполнили указания царского инспектора с золотой печатью царя и вывели с позором Липита и его людей за пределы строительства. Сдержанное улюлюканье рабов, слышимое в приглушённом ропоте толпы, сопровождало разъярённого и растрёпанного Липита. Брызжа слюной и изрыгая проклятия, он умчался в столицу на дорогой повозке, запряжённой двумя лошадьми. Липит намеревался искать «правду» и покровительство при дворце.

Красавица с томными глазами вскоре после этого последовала за ним. Доверенные подчинённые Липита разбежались по щелям, чувствуя неотвратимость наказания. Если ретивый чиновник из столицы сможет доказать преднамеренность их деяний и их злой умысел – не сносить головы лизоблюдам Липита. Они должны возместить украденное в тройном размере или поплатятся свободой, обрекая себя на трёхгодичное рабство. Незавидная участь ждала их в бараках рабов.

Энкид встретился с тремя претендентами на освободившуюся должность управляющего. Двое со стройки, один – по рекомендации его тестя Акаллы. Они ему не понравились. Он не забыл и Намхани. В этом парне что-то было. Намхани – аккуратный и сдержанный, хотя сквозь сдержанность иногда проскальзывала порывистость, свойственная молодости.

– Молод, зато быстрого ума. Если он справился с малым, он сможет сладить и с большим, – решил Энкид.