Мария Бутырская - Во имя любви и свободы

– Зря вы так, молодые люди! Ваше счастье, что вам не довелось испытать того, что испытали мы и дай Господь, чтобы не пришлось!

Нам стало неловко за свои слова, но любопытство взяло верх, и мы попросили его рассказать что-нибудь из своего боевого прошлого. Он, увидев наш неподдельный интерес, пошёл нам навстречу.

***

Наш рассказчик был призван в армию весной 1942-ого года, как только ему исполнилось 18 лет. После кратковременного обучения в мае того же года он оказался в самом пекле Харьковской операции. Бои там шли очень тяжёлые. Особенно после того, как группировка армий Южного и Юго-Западного фронта, наступавшая на Харьков, попала в окружение и пыталась вырваться из него.

От батальона, который прикрывал отступление его полка, вырывающегося из кольца противника, осталось не больше 60-ти человек и одно 45-миллиметровое орудие. Отступая, бойцы подобрали его и несколько ящиков со снарядами на разбитой противником артиллерийской батарее. После того, как они переправились через небольшую речку по крепкому деревянному мосту, перед ними встал вопрос: как задержать здесь идущие по пятам немецкие танки и мотопехоту противника. Было решено устроить засаду. Отделению бойцов из восьми человек предстояло удерживать наступающих фашистов единственным орудием здесь как можно дольше, давая возможность остаткам батальона оторваться от противника, а потом подорвать мост уже заложенными под него тротиловыми шашками. Наш герой оказался как раз в том самом отделении и, по его словам, уже не испытывал такого страха и паники, как во время первых боёв. Остались только злость и ненависть к фашистам. Он и его товарищи отлично понимали, что должны сделать это ради жизни других людей, пусть даже и ценой собственной гибели.

С ними и этим орудием остался сержант-артиллерист с уничтоженной немцами артиллерийской батареи. Отделение бойцов окопалось, замаскировало орудие, и потянулось тревожное ожидание… В течении этих, возможно, последних в их жизни спокойных минут, они млели под тёплым майским солнцем и наслаждались утренней тишиной. В той стороне, куда ушли их товарищи, и где части полка пытались вырваться из окружения, была слышна глухая канонада.

– До сих пор помню, как громко там в траве стрекотали кузнечики, и страшно пить хотелось, – вспоминал наш рассказчик.

– Вы же могли уже тогда подорвать этот мост и отойти? – спросили мы. На что он ответил:

– Нет, не могли. У нас был приказ держать здесь противника как можно дольше, чтобы немцы не ударили в спину тем, кто пытался вырваться из той западни. Если бы мы подорвали мост сразу, немцы быстро бы нашли брод и, переправившись через него, одним махом вышли бы к нашим частям, которые в тот момент пытались прорвать «кольцо». Нам нужно было удерживать их именно здесь, у этого моста столько, сколько смогли бы, – ответил он.

– А вам не страшно было тогда? – спросили мы

– До сих пор помню, как громко там в траве стрекотали кузнечики, и страшно пить хотелось, – вспоминал наш рассказчик.

– Вы же могли уже тогда подорвать этот мост и отойти? – спросили мы. На что он ответил:

– Нет, не могли. У нас был приказ держать здесь противника как можно дольше, чтобы немцы не ударили в спину тем, кто пытался вырваться из той западни. Если бы мы подорвали мост сразу, немцы быстро бы нашли брод и, переправившись через него, одним махом вышли бы к нашим частям, которые в тот момент пытались прорвать «кольцо». Нам нужно было удерживать их именно здесь, у этого моста столько, сколько смогли бы, – ответил он.

– А вам не страшно было тогда? – спросили мы.

– А как же? Жить хотелось не только мне, а шансов выйти оттуда живыми у нас практически не было. Но всё-таки кто-то должен был это сделать, – ответил он и продолжил свой рассказ.

Какое-то время бойцы сидели и курили, пытаясь шутить, пока не услышали на дороге рёв моторов. Их отделение заняло позиции на флангах переправы, а через несколько минут на дороге появилась пара немецких мотоциклеток. Их пропустили без единого выстрела. На наш вопрос «почему», он пояснил: это была разведка, если бы они себя обнаружили раньше времени, то весь их замысел устроить засаду провалился бы.

Вскоре после разведчиков на дороге появилась колонна лёгких танков и мотопехоты. По словам рассказчика, эти танки очень медленно и красиво плыли в утреннем зное. Дождавшись момента, когда головной танк въехал на мост, сержант, сидевший за орудием, выстрелил и первым же снарядом попал ему в бок, и бронированная машина задымилась! Затем наш знакомый лишь едва-едва успевал подавать снаряды! Этот сержант оказался настоящим мастером своего дела, и, подбив кроме головного танка ещё и замыкающие колонну машины, намертво запер немцев на шоссе. Производя по два-три выстрела в минуту, он умело расстреливал вражескую колонну. В немецких подразделениях началась паника: мотопехота выпрыгивала из грузовиков и бронетранспортёров, а танки водили из стороны в сторону стволами башен, пытаясь определить, кто и откуда ведёт по ним огонь. На тот момент в колонне уже полыхали два бронетранспортёра, несколько грузовиков и дымилось пять подбитых танков.