Раимов Мади - Молитва

Талгату хотелось больше знать о вере, сразу и быстро понять всё, что касается этой темы. Вместе с тем он осознавал, что здесь кроется что-то другое: невозможно просто что-нибудь прочитать и сразу всё понять. В один из вечеров, отвечая на многочисленные вопросы друга, Марат, словно ненароком, заметил:

– Вот ты звонишь, каждый день и задаёшь бесконечные вопросы, а Аллах слушает и ждёт. Ждёт, когда же Талгат встанет на намаз ?!

Поражённый этими словами, Талгат замолчал и, положив трубку, спросил самого себя:

– Кто слушает меня и ждёт? Аллах?!

Он почувствовал тяжесть в груди и пришёл к мысли, что все вопросы возникают у него от сомнений, а нужно было всего-навсего начать молиться. Талгат взял Коран , наугад с закрытыми глазами открыл страницу Священной книги и прочитал:

«Во имя Аллаха милостливого, милосердного! Когда пришла помощь Аллаха и победа, и ты увидел, как люди входят в религию Аллаха толпами, то восславь хвалой Господа твоего и проси у Него прощения! Поистине, Он обращающий!» (Сура 110 «Помощь», аят1—3).

Прочитав эти строки, Талгат неожиданно почувствовал, как поплыла земля под его ногами, подкосились ноги, закружилась голова. Руки дрожали от волнения, он понял, что к нему пришло знамение в виде суры Божественной книги.

Он стал осознавать себя в вере, вдруг проявилась и стала ясной самая суть тех понятий, которые прежде были только умозрительными построениями, а теперь стали фундаментом его нового видения мирового устройства.

Выделив себе уголок в маленькой комнатке общаги, Талгат стал совершать намаз. Уже в первую неделю он почувствовал неведомую прежде силу. Как будто кто-то или что-то сопровождало его во время намаза с правой стороны. Вероятно, он чувствовал это сердцем, но никому не сумел, бы объяснить этого. Трепетно относился ко времени совершения молитвы, стараясь совершать намаз вовремя. Он понимал, что «кто-то» просто хочет его поддержать. «Наверное, это ангелы», – подумал он.

Такое состояние продолжалось всю первую неделю.

В один из вечеров Талгат сидел у окна, слушая музыку, льющуюся из его старенького музыкального центра, уже в который раз внимая песне известного чеченского певца.

Голос Тимура Муцураева – бархатный, проникновенный, с легкой хрипотцой, прекрасное исполнение, казавшийся глубоким смысл его песен сильно воздействовали на Талгата, заставляя трепетать сердце, задевая чувствительные нервные струны души и всю её переворачивая. Но когда он вникал в содержание песен Тимура, ему становилось не по себе и до боли жутко от понимания того, к чему призывает этот волшебный голос. Казалось, песни эти пропитаны кровью, запахом смерти и болью, и шахиды в них представлены героями. В каждой песне звучат ноты жалости к самим себе, к маленькому и безвинному чеченскому народу, который хочет поработить огромная мощная Россия. Слушая чеченского барда, Талгат погружался в глубины своей души, испытывая горечь и жалость к самому себе, к своей неудавшейся судьбе.

Дрожь волнами пробегала по телу: не мог он без волнения слушать талантливого певца. К сожалению, голос Тимура и его песни для целого поколения молодых ребят оказались подобными сосуду со смертельным ядом, отравившим и поразившим их сердца. Для ребят, которые, не имея понятия, кто такие моджахеды, захотели ими стать под влиянием творчества Муцураева. В то время Талгат тоже ещё не понимал, насколько отравляющее влияние оказывают эти песни на него. Мощные по своей энергетике песни Тимура Муцураева дурманили молодое поколение, заставляя противостоять разуму, идти по велению сердца на «священную войну» – джихад…