Таша Брагина - Жизнь одна

Опять туман. Густой, обволакивающий. Лезет в нос, в уши, оглушает, притупляет звуки, давит на веки, не дает открыть глаза. Голова неподъемная, как чугун. Руки и ноги живут своей отдельной жизнью, как чужие.

«Мама!» – хочется крикнуть Асе, но изо рта вылетает только стон и хрип. – «Где ты, мама, братик? Почему я не с вами? На уютном диване, покрытом пледом с мишками. Где я? И почему так холодно?»

Вторая ночь прошла спокойнее. Молоко еще не пришло, а дочь просила, сначала тихо попискивая, как котенок, потом громче, настойчивее и наконец требовательно, с повизгиваниями. Яне пришлось обратиться к соседке по палате с просьбой покормить и ее малышку. Полина родила на несколько часов раньше и кормила дочь по расписанию. Сейчас ее девочка спала, довольная и сытая в детской кроватке.

Мамочки успели познакомиться и поделиться насущными семейными проблемами.

И у одной, и у другой это были вторые роды. На третий день нахождения в палате женщины вовсю делились воспоминаниями о первых родах. И между новоиспеченными дважды мамочками практически не осталось секретов. Ситуация располагала к откровениям. Обе нуждались в поддержке и понимании. Накануне выписки Полина и Яна обменялись телефонами, договорились не терять друг друга из виду, по возможности встречаться и созваниваться. Даже дочек, не сговариваясь, они назвали почти одинаково: «Алеся» и «Алиса».

Несмотря на сходство имен, характеры малышек отличались, как штиль и шторм. Холеричная, шумная, взрывная Алиса и тихая, спокойная, флегматичная Алеся. Если первая подавала голос, требуя еды и внимания, настойчиво и во весь голос, то другая только еле слышно попискивала и мяукала, как котенок. Громогласные возгласы Алисы были слышны в соседних палатах и на посту медсестры. Мяуканье Алеси даже Полина замечала не всегда, и малышка, не дождавшись своей порции материнского молока, засыпала голодная.

Наступил день выписки из роддома. Первой палату покинула Полина, обещая звонить. На следующий день выписали и Яну с дочкой. Не зная, радоваться ей или плакать, женщина села в автомобиль к мужу и, шутя, пожаловалась:

– Похоже, с этой девочкой нам покоя не будет.

Крохотный комочек сморщил носик. Малышка как будто поняла, что говорят о ней, и закряхтела.

«Скорей бы домой, – мечтала Яна. – Дома и стены помогают. Будем надеяться, и дочка будет спокойнее».

Первые пару месяцев новоиспеченные подруги не встречались, только созванивались. И та, и другая приспосабливались к новому режиму. У Яны период адаптации был наполнен бессонными ночами, недостатком молока, криками и беспокойством малышки. Первые дни после выписки напоминали день сурка, а ночи не давали желанного отдыха. Сны, всегда разнообразные и сюжетные, как цветное кино, превратились в вязкие, прерывистые, после которых женщина просыпалась физически и эмоционально вымотанной. Старшего сына пришлось на время отправить к бабушке, на него совсем не оставалось времени, и Яна чувствовала свою вину. Но сейчас она была для него не лучшей матерью. Эмоционально нестабильная, к тому же практически засыпала на ходу. На прогулке каждые тридцать минут приходилось носить малышку на руках, укачивая, чтобы через полчаса сна на воздухе та опять раскричалась. Женщина ощущала себя не помощницей, а, скорее, обузой для остальных членов семьи. Все ее время целиком и полностью принадлежало новорожденной дочери.

Полине в этом отношении повезло намного больше. Алеся родилась спокойной и уравновешенной. Буквально со второго месяца спала ночами по шесть часов и днем засыпала сразу после каждого кормления. Полина за это время успевала справиться с домашними делами и даже прилечь днем. Материнского молока ее дочурке хватало с лихвой, животик не беспокоил. На улице Алеся спала всю прогулку, давая маме возможность почитать, поговорить по телефону или просто посидеть на лавочке, наблюдая за окружающими событиями.

Единственная, но от этого не менее серьезная проблема, возникла у женщины со свекровью. Какое-то время после свадьбы и рождения старшего сына им с мужем пришлось проживать в квартире его мамы. Свекровь не принимала невестку вплоть до рождения внука. До этого она воспринималась ей как захватчица ее сына и ее территории. Полина предпочитала отсиживаться в комнате мужа, теперь их общей, и выходила только по необходимости. Сыну постоянно выговаривалось, что молодая жена ничего не умеет. После рождения внука свекровь смягчилась к невестке, но стала активно навязывать молодым родителям свои методы воспитания, с которыми Полина была категорически не согласна. Спустя четыре месяца тихой войны молодые переехали к маме Полины. Но и после переезда, а теперь и после рождения внучки, свекровь часто звонила, уверенная, что без ее советов, без ее жизненного опыта сын и, особенно, «неумеха – невестка» никак не обойдутся. Она не учитывала наличие рядом второй бабушки, вырастившей двух детей и того, что Полина уже несколько лет воспитывала старшего сына. Только себя она считала экспертом по всем вопросам.