Элейн Эванс - Заменяющая солнце

Доминик ласкового улыбнулся и поежившись от порыва холодного мартовского ветра зарылся посильнее в свой кардиган.

– Прости, если чем-то расстроил тебя. – Он опустил глаза, а его ресницы дрожали от ветра.

Я осознала, что повела себя грубо и поспешила принести извинения.

– Благодарю вас за проявленную доброту. – Доминик вновь посмотрел на меня, я не знала, что выражал его взгляд, но мне хотелось всё больше смотреть в его глаза, их тепло согревало меня. – Боюсь, мне уже пора… – Неловко я стала собирать с пола краски, закрыв свой альбом я аккуратно уложила все в сумку.

– Я провожу тебя, – ответил он. Я застыла, не зная, как отреагировать, но какая-то незримая сила позади подталкивала меня к нему, сокращая расстояние между нами.

Попрощавшись с Мелиндой и вернув ей ключ мы не спеша пошли вниз по дорожке к моему дому.

– Вы не должны этого делать, – я оглядывалась, но на улице было ни души. В домах горел свет, я слышала шум телевизора и смеха, семьи ужинали за столом за просмотром передач и весело обсуждали увиденное. В нашей семье такого уже не будет, никогда, я с грустью представляла своё возвращение в этот грозный и холодный особняк, и молила Бога, только бы не столкнуться с ней.

– Всё в порядке, не мог же я позволить юной леди в такую пору идти домой одной, тем более за мной должок, за тот раз – я украдкой смотрела на него, когда он говорил, наблюдала как двигаются его губы и сменяется мимика лица. – Давно ты рисуешь?

Я поёжилась и осмотрелась, лишняя предосторожность никому не мешала.

– С тех пор как, – я замешкалась и остановилась, – вы, наверное, знаете уже? Слухи что ходят в школе, правдивы. – Доминик молча слушал меня. – Моя сестра Аннет пропала два года назад, с тех пор я начала рисовать. – Он смотрел на меня, внимая паузам между фразами. – Никто не говорит со мной о ней. Словно её не существовало. Когда я рисую, мне становится легче. – Смахнув слезу с щеки я продолжила. – Спасибо, что выслушали, дальше я пойду сама.

Мистер Гаррисон подошёл поближе и нахмурившись сказал то, чего я никак не ожидала, но была ему безмерно и искреннее благодарна.

– Ты можешь говорить со мной об этом, если тебе будет легче. – Он улыбнулся. – Я помню о нашей тайне. Ты можешь не бояться. А теперь беги скорее домой, ты ведь вся дрожишь.

И правда, моё тело дрожало от холода, но внутри пылал жар. Как же давно я не говорила о своих чувствах никому. Почему-то с ним было так легко. Может потому что он напоминал мне сестру?

– До свидания, Мария! – Он помахал мне, а я прибавила шагу и ещё раз осмотревшись вокруг, удостоверившись что никто не смотрит, прошмыгнула в отверстие в ограде.

Луна стояла высоко в ночном небе, ночь была ярко усыпана звёздами, но что-то подсказывало мне, что стоило ждать беды. Миновав фонтан в саду, я запрыгнула на бетонные ступени, которые вели к входу в зимний сад, я знала, что миссис Хипкинс не запирала его, возможно специально для меня. Поравнявшись с ещё одним искусственным фонтаном прямо у входа, я услышала голоса.

– Где её носит я спрашиваю?! – голос матери свирепствовал на прислуге. Дверь с размахом отворилась прямо перед моим носом.

Флорэнс. Моя мать. Мы не виделись, кажется, около недели. Дом был на столько велик, что нам и правда удавалось существовать в нём так, чтобы не пересекаться друг с другом. Я давно не видела её лица. Я помнила её холодной и непроницаемой. С тех пор как Аннет сбежала, мать перестала улыбаться, а сегодня её лицо было полно эмоций, от гнева её щёки горели, у глаз стало больше морщин, а рот вытянулся в тонкую полоску. Волосы были собраны в пучок, на ней было домашнее платье и дорогой халат с вышивкой, вот только наслаждаться тонкой работой у меня сейчас не получалось. И как всегда Флорэнс была в своих перчатках, она не расставалась с ними никогда, это было такой же загадкой для меня, как и поведение матери.

– Мария! – Содрогнувшись каждой клеточкой тела при звуке её голоса я не смела пошевельнуться. Она молча рассматривала меня, словно искала улики. И в какой-то момент её взгляд застыл на моей руке, в которой я держала сумку.

Мысленно я пыталась просканировать свой облик, чтобы понять, что заставило её остановиться и замолчать. Я прокручивала всё с момента как покинула дом, и тут я осознала. Фартук. Я забыла сегодня надеть его. И возможно где-то на моей одежде остались следы краски. Ужас пронзил моё сердце.

– Ты рисовала, – Флорэнс произнесла эти слова так, словно они были созвучны с «Ты убила человека». Именно с осуждающей интонацией она говорила это, я ожидала наказания, зная, что сердце этой женщины было холодным, я заплакала, подумав и том как сильно расстраивала её. Подойдя ко мне на несколько шагов и не смотря в глаза, она выхватила из моих рук сумку, начав трусить её, так что всё содержимое оказалось на холодном каменном полу. Альбом, как что-то само собой разумеющееся, упал и раскрылся перед её ногами, обнажая свои рисунки и мою душу.