Сергий Чернец - Андран и Андраёнок. Деревенская проза

© Сергий Чернец, 2019

ISBN 978-5-4496-9093-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Рассказ «Андран и Андраёнок» – это классический пример деревенской прозы, столь редко встречающейся в наши дни. В нем есть завораживающий колорит деревни, ее размеренный быт, ее сказовость. Главный герой – дед Андран – пастух, рассказывающий истории из своей жизни, подобно Шахерезаде из «Тысячи и одной ночи», очаровывает слушателей. Отсюда и ощущение, что рассказ будто оборван внезапным словом «конец», безапелляционным и пронзительным.

Заезжему городскому человеку наши места могут показаться лесными и тёмными. Уже давно не стало былых сосновых лесов, когда высокие ровные деловые-строевые сосны росли вдоль быстрой реки. Сейчас всё поросло мелколесьем, березняком и осинником, и кустарниками. А вместе с лесами повывелся и прежний лесной зверь: даже соболь и куница водились, и хищники – рысь да волки и медведи.

Былое осталось только в памяти стариков, да ещё поныне кое-где держится в деревнях прежний быт, хоть немало вклинилось нового. Заборы из профнастила, железными листами заводской покраски…, но всё же держится старое и старинное – на праздниках и на свадьбах старые песни поют, одевает деревня старые наряды, сарафаны и яркие рубахи с подпоясками мужикам.

А раньше, повторимся, – стояли около быстрой речки леса сплошной стеной от дальних болот до самого горизонта. И не было редкостью видеть такие деревья, – что только взглянуть вверх, на вершину – так сама собой валилась с затылка шапка. И на памяти старых людей – медведи забредали под самые огороды. Не раз, пойдя в лес за малиной встречали девки и бабы в густом непролазном малиннике «михайло топтыгина» – и бежали с визгом разбросав свои лукошки.

Леса наши вырубались нещадно, а река служила артерией лесоторговли. Весной, в большую воду, по ней сплавляли заготовленный за зиму лес.

___________________________

Один раз в два месяца приходил к нам в дом пастух – дед Андран-вачи и его внук подпасок «Андраёнок», как его называла бабушка, мальчишка лет двенадцати. По «чередУ» выходило, что каждый дом в деревне должен был «столовать», кормить, пастухов, которые пасли стадо деревенское, в котором было разнообразие скота: тут были коровы и овцы, и козы с козлятами. Так постановили на общей деревенской сходке.

______________

Лет семь назад, малый хутор, деревенька, в домов пятнадцать, в стороне от всех дорог, в которой жил Андран-вачи, сгорела вся полностью. Пожар случился ночью и сгорели родители Андраёнка вместе с домом, так как пожар начался с соседнего с ними дома, и сухие старинные дома вспыхивали бесшумно и сразу, как спички. Родители даже не проснулись как весь дом загорелся. Внук был в соседней деревне, с дедом пастухом, где «столовались», там и задержались ночевать на сеновале. Всё равно утром идти надо было пасти стадо с нескольких деревень.

Андран-вачи с внуком поселился в нашей деревне, – всем колхозом построили ему новый маленький дом, сразу у поворота дороги в район, с краю деревни.

_______________

Приходил Андран-вачи и утром рано (пока стадо собиралось) – чай попить и с собой продукты взять для перекуса, которые бабушка приготавливала с вечера.

Вечером, уже перед закатом, заходил он в наш дом, (да и в любой другой по «чередУ»), запросто – как в свой. Клал у порога котомку, у печки ставил палку свою и садился в своём зипуне, в костюме длинном, за стол. Усаживал рядом внука, – худого, волосатого мальчишку, с длинными, никогда, наверное, не стриженными, пропахшими дымом темными волосами.

Вечером задерживался Андран-вачи потолковать про старое-бывалое, любил он поговорить с людьми. И приходили к нам соседи, послушать рассказы деда Андрана-вачи, те, кому вчера не досказал, не окончил историю.

После еды, дед оглядывался на ожидающих его рассказов, подмигивал бровью и говорил:

– Ну, чайком побалуемся, да поболтаем потихоньку. – Тут он улыбался так, что среди усов сверкали его желтые крупные зубы.

– Ну и зубы-то у тебя – не выдержал я.

– А вот, дружок, зубы у меня крепкие, как будто молодой я, не смотри, что седой, – говорил дед смеясь. – зубы у того плохи, кто сладкое ел-пил, а мы на голых картохах жизнь прожили. —

За столом он казался небольшим, лёгким. На деле дед был крепкий и довольно высокий для меня, выше бабушки моей на голову, хотя бабушка была метр пятьдесят всего росточком.