Камал Сабыр - Сумерки над степью

– Ну… как бы сказать, вообще моя специализация это история Казахстана. Ну, знаете, кочевой образ жизни. Предки казахов, казахское ханство, джунгарское нашествие, присоединение к России. Но сейчас приходится приспосабливаться и к новым направлениям в той же истории.

– В смысле? – не понял Максат.

– Ну, вот, допустим, ввели предмет «история развития права в Казахстане». А преподавателей по этому предмету толком и нет. Есть хорошие преподаватели права, но они не историки. Да и вообще, что конкретно преподавать по этому предмету, историю, или само право? Если разобраться, по сути, предмет должен начинаться с советского права и заканчиваться современным правом, но на деле все гораздо сложнее.

Максат заинтересованно сдвинул брови:

– Например?

– Скажем так, – Мирас Мурзаевич поднял глаза к потолку, – предмет этот начинается с древнейших институтов права в Казахстане. Начиная с права, в тюркском каганате и по нарастающей. Вот Вы знаете что-нибудь об этом?

Максат неуверенно протянул:

– Ну, насколько я знаю, кодификация законов предпринималась и в древний период времени. А в казахском ханстве и вовсе писались отдельные своды законов, при хане Есиме, затем при Тауке…

– Да, да, – Мирас Мурзаевич нетерпеливо закивал головой, – но мы говорим не просто о законах, тут речь идет о праве, что подразумевает наличие определенной базы, правовой системы. Конечно, экскурсы в историю необходимы, но это тема для одного-двух занятий, но никак не целого курса.

Максат был с ним не согласен, но спорить не стал. Кандидату наук наверняка виднее, что там правильно, а что нет.

– А что касается свода законов хана Есима, а затем и переработанной версии этих же законов, от его внука хана Тауке, то не следует забывать, какое это было время, – нравоучительным тоном продолжал Мирас Мурзаевич. – Период джунгарских войн, середина семнадцатого века, народу нужна была твердая рука, поэтому все усилия ханов были направлены на упрочнение своих собственных позиций.

– Ой, а ведь дядя Максат как раз пишет про то время книгу! – невинным тоном проговорила Жанара.

Максат хотел было уже возмутиться, с каких пор он вдруг стал «дядей Максатом» и дать Жанаре подзатыльник, но тут он увидел, что она хитро улыбается и ему стало обидно. Нужно было как-то исправлять ситуацию и перевести разговор в другое русло, но было уже поздно, Мирас Мурзаевич удивленно взглянул на него и спросил:

– Вот как? А о чем Ваша новая книга?

– История борьбы казахского народа с внешним врагом. Книга охватывает период 1639—1643 годов.

– Правление Жангир-хана, – нравоучительно сказал Мирас Мурзаевич.

– Да, – неохотно продолжал Максат, – но книга не столько о нем, сколько обо всем народе.

– Интересно, – квартирант улыбнулся.

«Ну вот, теперь он точно не отстанет», – с грустью подумал Максат и оглядел присутствующих. Жанару ситуация, похоже, весьма забавляла, а Маржан-апа восторженно смотрела в сторону новоявленного кандидата наук.

– Я вот тоже иногда размышлял над тем, что толкнуло джунгар, таких же кочевников на эти походы? Зачем было бросать свои плодородные земли и идти на Запад? – вслух говорил Мирас Мурзаевич.

Максат хотел возразить, но промолчал. Земля в джунгарском плато была вовсе не плодородной. Он мысленно представил дорогу от степей южного Казахстана, прямиком во владения джунгар. Северо-восточнее солнечных лугов Жетысу открывается огромное горное плато. Там, за скалистыми стенами простирается бескрайняя земля северного Китая. Сухая, почти непригодная для жизни, она приучила людей, живущих на ней, к стойкости…

Северо-восточнее солнечных лугов Жетысу открывается огромное горное плато. Там, за скалистыми стенами простирается бескрайняя земля северного Китая. Сухая, почти непригодная для жизни, она приучила людей живущих на ней к стойкости. Издревле здесь жили племена кочевых ойратов, которые пришли туда с севера Монголии. Они были отличными всадниками и славными воинами, с самого детства ойратский воин учился стрелять из лука, ездить на лошади и сражаться. Закон степи был суров, и племенам ойратов очень быстро пришлось усвоить, что если они хотят выжить, они должны воевать. Набирающая силы Китайская Империя была не таким легким куском добычи, и тогда взор ойратских хунтайши устремился на Запад, на плодородные степи Средней Азии.

Ойраты ворвались в Жетысу под именем джунгар. Они не щадили никого, за ними оставалась только опустошенная степь и сгоревшие остатки кочевых юрт. Мужчин они убивали, а женщин и детей увозили в рабство. Хотя в своей военной дисциплине они старались придерживаться стандартов, введенных еще Чингисханом, их армия была скорее бесформенной массой, по сути, руководили ею бесчисленные вожди ойратских родов, которые, конечно же, слушались военачальника хунтайши.