Камал Сабыр - Сумерки над степью

Надо сказать, что с падением «железного занавеса» в то, что осталось от страны Советов, начали завозить не только целомудренные сникерсы, но и многочисленные «блага» западной культуры, которые порой даже в сознании советских интеллигентов пробуждали мысли о том, что цензура была не такой уж и плохой вещью.

Впрочем, не сникерсы «убили» культуру советского человека, ибо к тому времени ее уже не было и в помине. Культура советского человека умерла вместе с верой в идеалы марксизма, а на смену ей пришла вера в пресловутую «американскую мечту». В памяти тех, кто жил в то время, живы воспоминания о бастовавших в конце восьмидесятых шахтерах, которые в советское время жили лучше большинства остальных граждан.

Обо всем этом Максат особо не задумывался в те годы, да и спустя много лет это также не особо волновало его. Ему казались бессмысленными размышления о том, что произошло и что «могло бы произойти». Но, в конечном счете, именно его детство предопределило его дальнейшую жизнь.

Общий развал заставил его задуматься о том, что вокруг происходит что-то неправильное. В детстве после школьных занятий Максат ходил в видеопрокат, где брал все подряд, не особо задумываясь о смысле фильмов. Зная о его увлечениях кинематографом, кто-то из знакомых дал ему почитать один из многочисленных журналов о кино. Его название Максат потом так и не смог вспомнить. В одной из статей критиковался фильм Кополлы «Крестный Отец», который обвиняли в романизации преступности. Автор предрекал, что в будущем отечественный кинематограф захлестнет аналогичная волна фильмов «о мафии». В тот момент для Максата ответ был очевиден – это клевета. В его голове возникла идея написать ответное письмо. К делу он подошел со всей ответственностью: исписал несколько тетрадных страниц, перепечатал их на пишущей машинке и собирался уже было отправлять ответ в редакцию журнала, как перед ним возникла проблема. Ни названия самого журнала, ни того, кто ему дал его почитать, он не помнил. В итоге письмо было отправлено в местную газету, где оно и было напечатано. С этого все и началось, Максату предложили подрабатывать написанием рецензий, отображавших мнение молодежи. После этого он уже и не сомневался в том, что станет журналистом.

Максат зашагал вниз по привокзальной площади, там чуть поодаль, насколько он помнил, находилась остановка. Садиться в такси, стоящие прямо у центрального входа в вокзал, он не собирался, так как знал, что те обычно завышают цены. Он рассчитывал поймать такси, отойдя от вокзала.

С такими размышлениями Максат подошел к одному из припаркованных у остановки такси. Он заглянул в салон – водитель дремал, откинувшись назад. Максат оглянулся в поисках другого авто, но остановка была пуста, а ловить частника что-то не хотелось. Максат постучал в окно, потом открыл дверь:

– Такси? Свободен?

Водитель вздрогнул и проснувшись оглядел Максата затуманенным взором.

– Да, конечно! – поспешно закивал он.

Максат сел на переднее сиденье и назвал адрес. Через минуту автомобиль медленно и неторопливо тронулся с места.

Последнее воспоминание Максата о городе было, как это ни странно, связано с винтом самолета, – самого простого «кукурузника», каркас которого загнивал на городском «кладбище самолетов». Это был даже не самолет – ржавая конструкция, которая к тому времени больше напоминала консервную банку с крыльями и пропеллером. В детстве Максат с друзьями любил бродить вокруг самолета, взбираться на него и даже сидеть внутри. Много лет спустя, когда Максат вспоминал те дни, он задумывался над тем, что за самолет это был. «Кукурузником» обычно называли АН-2, из-за того, что его применяли для химической обработки кукурузных полей. А возможно, и из-за его пропеллера, – четырехлопастного винта, напоминавшего хвост кукурузы.

Перед тем как покинуть этот город в прошлый раз, он приехал на то самое «кладбище самолетов», чтобы последний раз взглянуть именно на этот самолет, с которым так или иначе было связано его детство. Максат не сомневался, что в следующий раз, когда он вернется, этого самолета на этом месте уже не будет.

Но что же заставило его приехать назад? Его до сих пор терзали сомнения в оправданности этой поездки. А вернуться его заставили достаточно веские причины.

Некоторое время после окончания вуза он проработал в редакции местной газеты, писал короткие очерки и статьи о жизни города, при этом успевал периодически посылать свои заметки в республиканские журналы. И хотя в тот момент ему казалось, что он получил то, чего хотел, он был отнюдь не намерен всю жизнь работать на столь мелком, как он считал, уровне. Он пытался устроиться в более крупные издательства, и когда ему предложили работу в Алматы, он не раздумывая ни секунды, согласился.