Федот Симонов - Губернские бега. Сон русского человека

Никто не отвечал, она отворила дверь конюшни, вошла в конюшню, увидела из пяти боярских лошадей выездных стоят только четыре, арабского серого в яблоках жеребца нет. Подумала:

– Наверное, Матвей уехал на разминку его, а то застоялся.

Она еще громче заорала:

– Кто тут есть!?

Никто не отзывался. Тогда она подошла к двери комнатушки и черенком плети громко постучала. Перепуганный Семен, еле слышно, заикаясь:

– Я-я, се-й-ча-с.

Даша с шумом отворила дверь и вошла в их жилище. Семен согнул спину, опустил голову так низко, что осталась наверху одна спина. Даше так весело и смешно стало, она не выдержала и своим веселым, милым голосом громко засмеялась и, еле разберешь, сказала:

– Ну что, дядя Семен, не угадал? Перепугался?

Семен поднял голову, испуганный смотрел на Дашу, не веря своим глазам. Потом громко вздохнул, глядя на плеть:

– Так ведь, барыня ты наша милая, вон то, что у тебя на руке, она не один раз ходила по моей спине. И Даша подняла правую руку, на которой висела плеть, посмотрела на плеть, лицо ее сделалось серьезным, сняла плеть с руки и бросила на скамью, стоящую у стены. Даша как-то сразу переменилась, грустными глазами осмотрела это «логово», в котором жили Матвей и Семен. Села на нестроганую скамейку, на которую бросила плеть, и сказала, садясь:

– Дядя Степа, давай поговорим.

– Изволь, барыня, – Семен сел на нары, на которых лежала примятая солома, тут они и спали с Матвеем. Даша еще раз посмотрела на нары, на стены и потолок, как-то тяжело вздохнула и грустно сказала:

– Дядя Семен, ведь в этом логове свиньи и то по доброй воле не согласятся жить. Нет, дядя Семен, в этом ты виноват, ты, – повторила она.

Конюх Семен побледнел, тело его затряслось.

– Так я же хотел обделать по-людски, как только ваш папаша Матвейку отдал мне на воспитание, – сказал он. – Да куда там, ваш управляющий, как увидел, что я начал материал припасать, сказал мне:

«Ты, Семен, и так живешь намного лучше, чем другие крепостные, брось это дело». Я вашей маменьке сказал, она сказала, что ничего против управляющего сделать не может, ну я вот так и живу.

Даша слушала и не верила своим ушам, но конюху дяде Семену она верила. А потом тихо сказала:

– Ну, теперь мы это все исправим. Исправим, – тихо, но твердым голосом повторила она.

Семен перекрестился:

– Молю тебя, барыня, не надо, мы живем против других неплохо.

Даша еще увереннее сказала:

– Нет, дядя Семен, вы так больше жить не будете.

Даша своими чистыми, молодыми глазами уставилась в Семеновы глаза, а потом душевно, как будто бы с просьбой, заговорила:

– Дядя Семен, лучше вас никто не знает, как Матвей попал к нам, кто он, где его мать, отец, расскажи мне, а, дядя Семен.

Семен как-то удивлен не был сказанным словам Даши, его вид был, как вроде он давно ждал этих слов от нее. Семен как-то горделиво и с упреком заговорил:

– Нет, милая моя барыня Дашенька, я ничего не знаю про Матвея. Матвей ли он аль Иван, кто мать не знаю, кто отец тоже никто не знает. Это знает только твой папаша, где он его взял. А рассказать я тебе расскажу, что я только знаю, – и Семен стал рассказывать. – Тебе, Дашенька, было тогда всего два годика. Твой папаша приехал из Москвы, когда въехал во двор, то был уже поздний вечер, твой папенька из кареты вылез, а потом из кареты вытащил мальчонку, поставил на землю и сказал мне: «Вот, Семен, бери себе будущую замену, корми его, расти, как Матвей вырастит, ты будешь старый, он тебя и заменит. Приучай его к труду и мудрости ухода за барскими лошадьми». Я Матвейку принес вот в эту лачугу, ой, какой он был худой. Я и не думал, что он жив останется. Да спасибо твоей маменьке, разрешила давать ему пищу из барской столовой, так мы теперь и стасуемся из вашей столовой.

– Дядя Семен, и все, что ты знаешь? – спросила Даша.

– Все, – сказал Семен.

– Ну, а сколько лет-то ему? – спросила она.

Семен подумал и сказал:

– До года четыре, наверное, было.

В это время во дворе послышался лошадиный топот копыт и фырканье лошади. Даша как бы напугалась, покраснела в лице, быстро встала на ноги и тихо сказала:

– Матвей приехал. Семен хитро посмотрел Даше в глаза, тоже тихо произнес:

– Да.

Даша пошла к двери, а Семен схватил плеть:

– Барыня, плеть-то забыли.

Даша повернулась к Семену, посмотрела на плеть, потом на Семена и сказала:

– Да ну ее, к черту, эту плеть, – и вышла в конюшню.

Семен держал в обеих руках плеть, смотрел на нее и думал:

– Да, эта плеть походила по спинам крепостных.