Алла Ботвич - Рассказы Синей чашки

Голод гонит глотать быстрее. Другой голод гонит обратно на склон. Третий голод поднимается вечером, когда море внизу выдыхает, зажигает огни, звучит всё теми же томными песнями вдоль нарядной, пахучей набережной. Девчонки. Нет нет, если уж он и женится, то на одной из таких – легкой, веселой, с полетом в глазах. Извини, Верочка, ты в своей Москве сиднем сидишь, хрен тебя куда вытащишь, ну и сиди.

Муха была мелкорослой, крепкой, стрижка резкая, не девичья. Летала как бог, весь склон завидовал. Говорить могла только о парапланах, потоках, бризе, погоду определяла даже не на глаз, а краем веснушчатого уха. И она была голодной. Голодной на пляже, где сквозь полотенце больно давили в спину кругляши камней, голодной в разогретой палатке, а один раз, в тумане, возле памятника первому планерному полету, на самом мокром носу горы Клементьева. Он думал, что справится, утолит.

Где-то на третий день, посреди тренировки захотелось отлить, ушел вглубь хребта подальше, а они там, прямо где приземлились, прямо на скользком куполе, Муха и вчера приехавший паренёк из Симферополя.

Улыбнулся, купил на набережной самодельные деревянные бусы, с выкрашенными в яблочно-зеленый цвет крупными бусинами и уехал в Москву, есть пышный хлеб, да плотные пироги своей любви. Верочка бусы повертела в руках, отложила в дальний ящик.

Звездный час бус настал когда у пятимесячного Кили начали резаться зубы, и вот эти-то яблочки пришлись ему по вкусу. Измусолил, изгрыз, нитка порвалась. Одну из бусин, зашедшая помочь сестре Марго машинально подобрала, а потом положила в буфет.

Ещё в буфете стоит фарфоровая статуэтка сеттера со сложным немецким клеймом на тяжелом основании. Пес веселый, не обидчивый. Травит охотничьи байки так, что скисло бы молоко, будь оно налито в соседний роскошный молочник на четырёх лапках.

Попал сеттер к Маргарите Ивановне случайно. Дальняя родственница была в Москве проездом. Где ночевать? Так вот же родня! Ну и что что дальняя, не разу в глаза не виделись, неуж откажут. Маргарита Ивановна внутренне крякнула, деваться некуда. Три дня слушала окающий волжский говор, на завтрак получала обжаренные пирожки с картошкой, от которых всю кухню затягивало голубоватым, дымным, маргариновым духом, одобрительно кивала, оценивая цветистые обновки. Сводила родственницу в Третьяковку и кафе-мороженное «Космос».

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.