Людмила Жеглова - Жизни и судьбы

– Поздно уже, и на дворе вон какая темень. Может, заночуете у нас, а утром пойдете?

Но Петр отказался:

– Нет, мама, у вас так тесно, самим-то негде спать. Не тревожься за нас, потихоньку дойдем до дому, – и добавил, улыбаясь: – пройтись перед сном и подышать свежим воздухом полезно не только нам, но и ребенку, тем более что мы сегодня с дочкой так и не успели погулять, а детям свежий воздух необходим.

Он взял на руки дочку, закутанную в теплое ватное одеяло, перевязанное красивой алой лентой, попрощавшись и пожелав всем спокойной ночи, они с Марией вышли.

Не успели они завернуть за угол, как из темноты вывернули две подозрительные фигуры, одна высокая, а другая поменьше и направились прямо к ним.

– Эй, вояка, не одолжишь нам свою телку минут на двадцать-тридцать позабавиться? – произнес пьяным голосом долговязый, а тот, который был поменьше ростом, хихикнул.

Кровь прилила к голове Петра, он понял, что с этими отморозками придется разговаривать на кулаках. Он быстро передал ребенка испугавшейся Марии и тихо произнес:

– Ничего не бойся. Беги быстро, как только можешь, не оборачиваясь, назад, в дом, – и, сжав кулаки, приготовился к бою.

Коротышку он уложил сразу, кулак Петра пришелся ему под дышло, но верзила одним ударом повалил Петра и, упав сам, запнувшись об его ногу, всей своей тушей навалился на него сверху и придавил к земле. Петру никак было не скинуть с себя эту огромную тушу. Удары один за другим сыпались на Петра.

Проезжавшая по дороге неизвестно откуда взявшаяся грузовая машина осветила на миг их своими фарами, бандит, очевидно, струхнув, ослабил свою хватку, Петр, воспользовавшись этим, мгновенно очутился сверху бандита и сдавил ему горло. Тот захрипел:

– Задушу, мразь, – заревел Петр. Лицо его было в крови, глаза заплыли кровью и ничего не видели! И вдруг резкая боль пронзила спину под левой лопаткой.

Когда Мария с отцом и братом Алексеем прибежали к месту происшествия, бандиты уже успели скрыться. Петр лежал в луже крови без сознания.

Пятнадцать дней отлежал Петр в больнице после этого нападения. Всего два миллиметра не достал до сердца нож, который всадил ему в спину коротышка.

Петр был еще слаб, он потерял много крови, и врачи не хотели его выписывать так рано, но он настоял, и на следующий день после выписки отбыл к месту своей службы.

Надежда Викторовна сдержала слово, данное сыну.

Каждый день она навещала свою невестку, приносила ей продукты и подолгу засиживалась у Марии.

Она помогала ей купать малышку, гуляла с ней, чтобы дать возможность Марии постирать пеленки и убрать в квартире, а придя с внучкой с прогулки, не спешила уходить домой.

Мария была рада свекрови и каждый раз находила предлог, чтобы задержать ее у себя подольше. Она приглашала свекровь отобедать с ней и оценить кулинарные способности невестки. А надо сказать, что готовила Мария отменно, любые блюда, приготовленные ею из простых и недорогих продуктов, отличались отменными вкусовыми качествами. Этому она научилась у жены Федора, Саши.

Надежда Викторовна соглашалась попробовать, если только ложечку, не больше, но потом съедала все, что ей положила в тарелку невестка. После сытного и вкусного обеда она заводила с Марией какой-нибудь разговор, и они тихо, почти шепотом, чтобы не разбудить малышку беседовали. И эти беседы эти каждый раз сближали их все больше и больше.

Как-то в одно из своих посещений Надежда Викторовна сказала, что она поговорила со священником церкви насчет крещении внучки.

– Ой, – испуганно взглянула на нее Мария, – если узнает Петр, что будет! Ведь он с самого начала был против крещения.

– А зачем ему знать? – сказала мать. – Мы ему не скажем. Он об этом никогда и не узнает. Пусть это будет нашей маленькой тайной, ведь ты же не проговоришься, я думаю?

Мария глянула на свекровь:

– Никогда, даже под самой тяжелой пыткой, – и они обе рассмеялись.

– Не будем откладывать, – сказала свекровь, – пока его нет, и окрестим Мюдочку. Собирайся и собирай ребенка. На-ка вот рубашечку, – она развернула принесенный сверток и достала белоснежную батистовую рубашечку, отороченную по подолу, рукавчикам и горловинке прекрасными кружевами ручной работы.

– В этой рубашечке, – сказала она, – крестили Петра. Надень ее на внученьку, дай бог, принесет она ей и здоровье, и счастье.

В этот же день дочка Марии и Петра была крещена, как раба божия Людмила, так как, в православии не было имени, каким назвал Пётр свою дочь.