Борис Хмельницкий - Мемуаризмы

Солнце стоит в зените. От солнца Борю спасает белая панамка, сшитая из чехла матросской бескозырки. Ему два с половиной года. Он сидит на руках какой-то тетеньки. Рядом стоит его мама, она о чем-то с этой тетенькой беседует. Тетенька и мама время от времени смеются.

Во дворе появляется мужчина. Матросы вытягиваются в струнку, отдавая ему честь.

– Пойдем, поприветствуем начальство, – говорит женщина Боре. В её голосе слышится ирония.

Женщина подносит Борю к мужчине.

– Покажи-ка ему дулю, – требует она.

Что такое «дуля», Боря уже знает. Он пытается сложить фигуру. Пальцы слушаются его плохо. Женщина помогает ему. Созданную конструкцию он протягивает к лицу мужчины. Женщина хохочет. Мужчина без возмущения принимает ситуацию и тихо просит:

– Маша, перестань, неудобно, вокруг матросы.

– Он, когда слесарил, тоже всего стеснялся, – говорит женщина маме и снова поворачивается к мужчине. – Петя, скажи, ты тогда думал, что будешь спать с настоящей генеральшей? – И опять хохочет.

Мужчина вынуждено улыбается.

Мужчина – это Начальник береговой обороны, генерал-лейтенант Моргунов, а женщина – его жена, Мария Федоровна. И показ дули был многоразовой фишкой генеральши.

Впоследствии мама часто вспоминала Марию Федоровну и ее шутки.

Спустя двадцать лет Боря Хмельницкий, приехав после армии поступать в театральный ВУЗ, месяц прожил в доме Моргуновых. Он привез рекомендательное письмо от матери. Дверь ему открыла сама Мария Федоровна. Мария Федоровна прочла письмо прямо в прихожей, перевела взгляд на парня, и удивленно констатировала:

– Смотри-ка, ты вырос. Пойдем, покажу тебя генералу. – И повела Борю в гостиную.

Генерал в то время уже был в отставке. Он сидел в кресле в пижаме и читал газету. Мария Федоровна подвела гостя к нему.

– Петя, представляешь, он уже отслужил срочную. Узнаешь? Генерал посмотрел на юношу и отрицательно покачал головой.

– А я сразу узнала. Ты напрягись, напрягись, вспомни Илью и Клару. – Она назвала имена родителей Бориса.

– Илью и Клару? – переспросил генерал.

– Боря, покажи генералу дулю! – скомандовала Мария Федоровна.

Борис растерялся: все-таки он уже не ребенок, и дуля у носа может обидеть генерала. Мария Федоровна заметила растерянность гостя и призвала к порядку. Но почему-то не Бориса, а мужа.

– Петя! – грозно сказала она.

– Выполняй приказ, солдат, – потребовал генерал. Слова были жесткими, но интонация просительная.

Делать было нечего; Боря достал из кармана фигу.

Генерал некоторое время сосредоточенно смотрел на его руку.

– Вот теперь я его узнал, – сказал он, наконец.

Борису очень захотелось спросить генерала: «А кто в действительности командовал во время войны береговой обороной?». С трудом сдержался, чтобы не произнести этот вопрос вслух, и аккуратно спрятал фигу назад в карман. Аккуратно и бережно. Ибо он уже знал, что фига – нужная в обиходе вещь. Её присутствие в кармане придает человеку значимость в собственных глазах. К сожалению, сегодня фигуру из трех пальцев заменил один средний палец, тянущийся вверх. А зря: три сжатых пальца легче держать в кармане в готовности, чем один торчащий. Кроме того, палец, выпирающий из штанов, навевает окружающим непристойные мысли о его владельце.

Диалог в очереди к врачу

– Георгий такой врач, такой врач… Когда он улыбается, сразу выздоравливаешь.

– Моему остеохондрозу его улыбка не помогает.

– Так обратитесь к другому врачу.

– Бесполезно. Знаете, эти врачи, они без компьютера ничего не понимают. А в компьютере я и сам все могу прочесть.

О семье и немного больше. Баба Бора (1)

Полное имя бабушки – Гитль Шмулевна Визенталь. Когда Боре было пять лет, ей исполнилось шестьдесят восемь. Она была неотделима от той исчезнувшей Одессы, которая тонула в запахах цветущей акации и кашки. Морская пыль взвесью висела в воздухе и придавала городу неповторимый аромат. Кроны платанов нависали над улицами, легкий бриз шевелил развешанным во дворах на просушку бельём, запахи жареной скумбрии и лука вылетали из открытых окон домов. В этой Одессе жили бабушки, которые вечерами усаживались на низеньких скамеечках у ворот домов и вели громкие разговоры. Не пользуясь радио, не читая газет, они знали обо всем, что произошло в мире сегодня, и все, что произойдет завтра.

Семья Хмельницких жила на втором этажа большого дома и занимала одну комнату в четырехкомнатной коммунальной квартире. Дом был угловым, шестиэтажным, с пятью парадными и внутренним двором. Окна комнаты выходили на улицу, по которой с шести утра до полночи грохотал трамвай, а окно кухни выходило во двор. На первом этаже располагались гастроном и булочная. Служебные входы в оба магазина находились во дворе, что во времена нехватки продуктов делало жильцов дома «блатными», имеющими право приобретения еды с заднего хода. Продавщицы резервировали часть поступивших продуктов и сообщали дворничихи тете Паше о предстоящей распродаже. Информация мгновенно становилась общеизвестной. Чтобы оказаться в числе счастливых обладателей дефицитной крупы, макарон или сахара, жильцы выстраивались в очередь у служебного входа в магазин часов за пять до открытия. Ибо продукты распределялись справедливо – не больше килограмма в одни руки.