Борис Хмельницкий - Мемуаризмы

В таких условиях окончание учебного года с нормальными оценками можно считать подвигом; Боря в первом классе еще терпимо относился к школе. В виде стимула на следующий учебный год, отец взял путевки в Дом отдыха.

Дом отдыха находился на 13-ой станции Большого Фонтана. Таких станций в Одессе шестнадцать. Для тех, кто не в курсе, Большой Фонтан – это райская дорога вдоль побережья Черного моря, на которой с незапамятных времен располагались дачи одесских богатеев. Одна из этих дач была перестроена и превращена властями в Дом отдыха работников советской торговли.

В день заезда директор Дома отдыха сказал прибывшим:

– Мы будет считать свою задачу не выполненной, если вы за две недели не поправитесь минимум на два килограмма.

Автор уверен, что при такой установке, сегодня здесь не нашлось бы ни одной отдыхающей женщины. А, возможно, и мужчины тоже. Но в те послевоенные годы бороться с весом не было необходимости, и без борьбы каждый второй походил на дистрофика.

Утро в Доме отдыха начиналось с взвешивания отдыхающих. Тех, кто не поправлялся, переводили на диету «три Ц» – «яйце, сальце и маслице», и названные продукты добавлялись в рацион нарушителей планов администрации.

Дни они с отцом проводили у моря, ловили бычков под скалками, после ужина отец играл с соседями в шахматы, а Боря болтался по улицам среди дач. Бездумное кружение привело его к даче, скрытой за высоким зеленым забором. За забором крутили патефон, раздавался женский визг и взрывы смеха. А с этой стороны забора стояли рядом мужчина и женщина. На женщине было коричневое платье в модный горошек. И вот тут-то Боре, наконец, повезло увидеть суть загадочных гендерных отношений.

Женщина стояла, прислонившись спиной к забору, с закрытыми глазами и пьяно хихикала. А на её плече повис, тесно прижавшись к ней всем телом, не менее пьяный мужчина. Они вели однообразный диалог.

– Ну, дай… – требовательно просил мужчина.

– Ну, на, – отвечала женщина, разводя в сторону руки.

– Ну, дай… – устало повторял мужчина.

– Ну, на…

Это продолжалось довольно долго. Затем мужчина отодвинулся от женщины. В его мутном взоре мелькнула какая-то мысль, и он сказал:

– Ты мне нравишься… Очень… – Он ткнулся губами в щеку женщины и снова привалился к её плечу, бормоча: – Ну, дай…

Из-за поцелуя Боре почему-то стало неловко, и он сбежал.

То, что видел, он при встрече рассказал Гарику. Гарик покровительственно ухмыльнулся.

– Это чепуха, они же пьяные, – сказал он. И объяснил, что могло произойти, если бы они были трезвыми. Когда он успел узнать детали – не понятно.

Боря слушал, раскрыв рот. После этого Гарик стал для него непререкаемым авторитетом.

Друг детства Гарик

«Нам бы по сухарику, Борику и Гарику» – это двустишье они сочинили вместе. Боре исполнилось четыре, Гарику – пять. Они дружили с ранних лет вплоть до ухода на срочную службу. Авторитет Гарика с каждым годом рос. И тому существовали причины. В четырнадцать лет Гарик потерял отца, скончавшегося от застарелых ранений, и стал кормильцем семьи, заодно получив полную свободу действий. Он сделался стилягой, устроив на голове кок и надев узкие брюки. Он обзавелся девчонкой. Он зарабатывал настоящие деньги, бегая по городу и выключая на ночь свет неоновых реклам над магазинами. И, наконец, он начал удачно фарцевать, благо в Одесский порт заходили иностранные суда.

Боря во всем старался подражать Гарику. Он бы с радостью стал его компаньоном по фарцовке, но боялся матери. Поэтому реальные действия он подменял чтением книг. Так продолжалось до тех пор, пока Гарик не поспросил совета, какую книгу ему прочесть.

– Понимаешь, Людка сказала, что я необразован. – Ему исполнилось шестнадцать, Люда была его девушкой уже второй месяц, и, судя по намекам, их связывала не только дружба.

Боря, понимая свое мужское несовершенство, всегда завидовал другу. А тут вдруг ощутил интеллектуальное превосходство.

– Почитай «Робинзона Крузо» – сказал он.

Автору теперь кажется, что Борей, рекомендовавшим для чтения самую скучную книгу на свете, двигало в ту минуту подсознательное чувство мести за точившую его зависть.

Вскоре Гарик сообщил, что уже дошел до двадцать четвертой страницы.

Спустя тридцать лет Борис провел отпуск в Одессе. Естественно, они с Гариком встретились. Советская власть кончилась, а капитализм еще не начался. Гарик по-прежнему торговал контрабандным импортом, но теперь оптом и не боясь обвинений в спекуляции, ибо этим занималась вся умирающая страна.