Любовь Шапиро - Оборотная сторона холста

Пока я крутила, нюхала письмо-загадку, трепетала. То вставала и шла к телефону, то поднимала, то опускала трубку, раздался звонок. Подпрыгнув от неожиданности, я, тем не менее, продолжала сидеть, вжатой в кресло и смотрела на телефонный аппарат. Наконец, я смогла встать и взять трубку, но там слышались только пустые гудки.

Переволновавшись, с сухим горлом, пошла на кухню, выпить воды. Кухня была в безобразном состоянии. Здесь не ступала нога человека с момента поминок по папе. Я вышла вместе с приглашенными друзьями, и больше не заходила сюда. Мне стало жутко. Я чувствовала затхлый запах немытой посуды и остатков пищи. Хорошо, что ещё мусор тогда захватила с собой. Сбросив всю одежду, которая, как мне показалось, успела пропахнуть вязким неприятным запашком, надев мамин халат, в котором она всегда убирала квартиру и готовила, приступила к приборочке. Дело оказалось непростое. Грязное и пыльное было всё. Прошло то всего три недели. Возможно, и до этого тоже никто со дня смерти мамы не убирал. С момента её болезни и смерти прошло полгода. Почему же я ничего не делала? Ухаживала за мамой, помогала отцу, работала. Было некогда, оправдала я себя.

Сквозь свои мысли услышала звонок в дверь. Он тренькал долго, пока я сообразила, что нужно подойти и посмотреть в глазок. Наверняка тётя Муся, соседка, услышав движение у нас, решила поинтересоваться, не собираюсь ли я продать или поменять квартиру. Она очень хотела жить с сыном. Не глядя в запыленный глазок, приоткрыла дверь. В проеме стоял «мой отец», только очень молодой и чуть более рыжий, чем в жизни. Луч солнца закрывал четкие очертания появившегося фантома. Я молчала, но дверь не закрыла. Молчал и гость.

– Что вам надо, – нервно поинтересовалась я.

– Я должен, – медленно выговаривая русские слова начал заморский посланник, – передать вам, если вас зовут Анна или вашему отцу, если его имя Юрий Волжин, некоторую информацию. Только сначала прочтите письмо, – молодой человек аж вспотел от напряжения.

– Я действительно Анна, а отец умер почти месяц назад. Пожалуй, вы проходите, – нехотя и опасливо произнесла я, пропуская Juri в квартиру.

– А я пока почитаю письмо.

Молодой человек тихо опустился на край стула. Я посмотрела в его сторону и покраснела. И стул, и стол, да всё вокруг было пыльным, а злосчастное яркое солнце освещало беспорядок.

– Вы, извините. Я не была здесь с похорон отца. Вот так всё и запустилось, – оправдалась я и начала читать письмо. Оно было короткое и внятное:

«Юрочка, я очень больна и вряд ли вылезу из этой перипетии, поэтому посылаю моего сына, чтобы он передал тебе дневник. Надеюсь, что ты его прочтешь. Твоя Энни».

– Это всё? – Никаких выводов из записки, написанной какой-то Энни, я не сделала. Мне требовались объяснения и подробные.

– Моя мать умерла полгода назад, – голос гостя дрогнул. – Я обещал ей, что любым способом доставлю в Россию её письмо и дневник. Я, честно, не заглядывал в него. Не знаю, кем был ей ваш отец и вы.

– Про меня там, – я постучала по письму, вообще, ни слова не сказано.

– Да… Но пока я искал вашего отца. Я приходил сюда каждый день, я узнал, что он умер, и остались только вы. Видимо, мама хотела, чтобы дневник переехал в ваш дом.

– Какой вы исполнительный мужчина, и сын чудесный, – я почему-то злилась и боялась одновременно. Посмотрев на сына некой Энни, я увидела, что он покраснел, даже порыжел ещё больше, чем был до этого момента.

Мне стало жалко его. Я решила проявить, наконец, российское гостеприимство.

– Сейчас будем пить чай. Вы ведь пьете чай.

– Нет, я пью кофе, – засмеялся Juri. – Вы думаете, что все англичане пьют только чай?

– Я не знаю. Кофе у меня нет. Хотите, я схожу к соседке и попрошу.

– У меня есть. Я захватил с собой кое-что, – из пакета, который я не заметила, он стал метать конфеты, печенье и ещё какие-то сладости, кофе и, всё-таки, банку чая, Juri тоже прихватил.

– «Omnia mea mecum porto», – решила блеснуть я перед иностранцем.

– Нет, просто шел в гости.

– Вы уже неделю носите этот презент, или обновляете содержимое? – меня обидело его знание латыни. – У нас в магазинах таких изысков нет. Из Англии везли? Нет, вы боитесь наших продуктов. Я где-то читала.

– Нет, что вы! Я только сегодня принес и купил в «Березке», – молодой человек опять порыжел.

Почему-то я оттягивала момент принятия дневника Энни. Показалось, что ничего хорошего его прочтение мне не принесет.

– Ладно, давайте свой кофе. На самом деле, я тоже люблю кофе больше чая. Будем пить и разговаривать. Вы мне расскажете хоть немного о себе и своей семье. Мне не очень понятно, как были связаны мой отец и ваша мама. Почему вас зовут Юрий? Меня всё смущает.