Наталья Любина - Скифское золото

– До свидания! – кричала вся Лялькина родня, -счастливого пути!

Поезд тронулся. Я, подремав на плече Жеки, в знак благодарности в Никополе угостила своего рыцаря кофе и «резиновым» пирожком. Без проблем мы сели в поезд до Киева, где ждала нас Анжела, сводная Женькина сестра.

Анжела уже ждала нас на перроне, но, не узнав своих родственников в помятых и замученных цыганах, пошла мимо. Ее окликнул Женя:

– Сестренка, это мы. Минут пять она хохотала, дергая меня за «косы».

– Настоящие?

– А как же! Самые настоящие, романы.

Через полчаса мы были в Боярке. Красота соснового бора нас поразила.

«Лексус», почти не слышно прошуршав по гравию, въехал во двор небольшого двухэтажного дома.

– Не страшно одной жить? – завистливо поинтересовался Женя.

– Я не одна. Рем, ко мне!

И пятнистый дог приветливо залаял, глядя на хозяйку преданными глазами. Мы вошли в дом, отмывались долго, потом пили ароматный чай с черникой. Отдохнув и набравшись сил, я выпалила Анжеле все. Женщину мой рассказ не удивил. Живя в столице, она еще и не такое видела. Но с советом родственница не спешила:

– Тут подумать нужно хорошо. Давай отложим до завтра. А ты, Наталья, рискни. Ближе к полуночи звякни по моей мобилке Мажаре. Разведай, как и что в Кривом Роге, чтобы знать, от какой печки нам плясать. Племянник вскоре захрапел, а я сомневалась: звонить или нет? Не хотелось мне Анжелу подставлять. Но другого выхода не было. Я достала визитку и вскоре услышала знакомый голос Павла:

– Ты куда пропала? У нас такие события. Голову опознали в СБУ – это известная сепаратистка Жанна Фролова, агент ФСБ по кличке «фокс», то есть «лиса». Она несколько лет работала в Симферопольском музее гидом, и при ней отправляли скифское золото в Нидерланды. А Сергеев и любовник ее, и подельник. Украденная драгоценность стала воровке поперек горла. Голову то Сергеев отрезал, да не там стал искать. Пьяные они с Зинкой были, вот и поругались. Запустил он отрезанной головой в алкоголичку, да промахнулся, и вылетела голова через окно. А Костьку задержали с поличным, когда он тело грузил в свою машину. Фотографию Жанны я разместил на своем сайте, думал, что кто-нибудь откликнется. Но родственников у Фроловой не оказалось, кроме семилетнего сына, которого террористка сдала в детдом и давно не навещала. Звонила воспитательница, интересовалась, что же сыну достанется от матери.

Ничего, кроме дурной славы. Ну, как вы там, определились?

– Все хорошо, пока! Привет Нинке, – и я отключила телефон. Новости меня успокоили. Сергеев отстал, зато «роет землю» СБУ. Нужно было торопиться, пока Сергеев молчит.

Когда утром я обрисовала Анжеле сложившуюся в Кривом Роге ситуацию, то она заявила:

– Успокойся, пока все хорошо. Если даже и начнет Сергеев что-то

рассказывать, то доказательств – никаких. Никто не видел в твоих руках золото. Я уезжаю в столицу, буду нескоро, ужинайте без меня. И, выпив на ходу чашку черного, как смола, кофе, тряхнув белокурой гривой, Анжела на своем «Лексусе» умчалась в Киев. Взбалмошеная, вся в мать! Но именно импульсивность и харизма удожницы Дины, матери Анжелы, привлекли Женькиного отца. Петр Ильич долго тосковал после смерти жены Машеньки, редко стал бывать дома, все по командировкам, Жеку воспитывала Алевтина Ивановна-мать Петра. Она искренне была рада, узнав о намерении сына создать новую семью, но внука не отдала:

– Вы, молодые, еще себе родите, а мне не хочется в старости прозябать одинокой кукушкой. Как истинно еврейская женщина, Дина пожертвовала живописью ради семьи и дочери. Замечательные картины, в том числе и прекрасный пейзаж «Зима», Анжела не продала, а хранила в память о родном человеке. Дом в Боярке всегда был полной чашей, а так как Петр Ильич был не только депутат, но и бизнесмен, то у него в гостях бывал и голландский посол Кейс Кломпенхаувер. Сын посла Крис влюбился в яркую блондинку с первого взгляда. Анжела поразила его не только красотой, но и глубокими познаниями в истории и искусстве. Посол не препятствовал встречам сына с украинкой, она была умна, хорошо воспитана и денег не вымогала. За десять лет заочного знакомства Анжела впервые решила обратиться к дипломату напрямую. Она знала, что Кломпенхаувер простит ей эту вольность, потому что на кону стояли интерес и престиж Нидерландов.

Анжела уехала, а я заскучала. Вошла в комнату племянника, тот спал сном невинного младенца. Во сне он так был похож на мою сестру! Я вспомнила Машеньку, последние дни ее жизненного угасания, просьбу никогда не бросать Женьку. И соленая слеза капнула на подушку. Еще чего! Видно нервы сдают. Пойду, приготовлю парню завтрак. Но в Анжелкином холодильнике, кроме засохшей черной икры и пары сморщенных сарделек, никакой еды не было. Тогда хоть чаем напою. А то от кофе, наверно, весь желудок прочернел. Я взяла пакет и направилась к лесу. Когда я вошла в сосновый бор, то поняла, почему Дина писала пейзажи. Высокие стройные сосны, касаясь друг друга кронами, шептали свои тайны; воздух был настоян на ароматах хвои, трав и цветов; лесная свежесть увлажняла и охлаждала кожу. А цветов, а ягод! Прямо с веточками нарвала к чаю земляники, бросила в пакет две горсти синей черники. Забрела в малинник, наелась душистой малины и присела на трухлявый пень передохнуть. И вдруг перед собой во мху среди монеток листьев осины увидела семейство лисичек. Ухо уловило еле слышное журчание ручья. Это был целебный источник святого Пантелеймона. Напившись вкусной холодной воды, умылась, омыла руки и ноги. Все дно ручейка было выстелено разноцветной галькой. Я обратила внимание на небольшой, с ладонь, черный плоский камешек. Может сделаю себе кулон, как у Анжелы. Ее «лунный» камень, наверно, тоже отсюда родом. Возвращалась домой довольная, с букетом лесных колокольчиков и полным пакетом даров леса.