Лина Городецкая - Отец женится. Повесть

когда обе обоймы почти кончились, поняли, что окружены

и с последними патронами приняли бой. Погибнуть шахи-

дами или сдаться в плен… Они не оставляли себе права на

такой выбор.

Мега-теракт не удался. Погибли шесть человек, среди

них десятилетняя девочка с матерью, пара туристов из Ав-

стралии, капитан ЦАХАЛа, накануне торжественно полу-

чивший это звание, и Лариса. Две из одиннадцати выпу-

щенных по «Фиату» пуль были смертельными. До школы

Максима оставалось четверть часа езды…

Отец женится… Мятная терпкость абсурда этой фразы

острым леденцом царапает гортань. Пробегает шквальной

волной по горлу, набухает вместе с гландами. Нечем ды-

шать… На глаза противно наворачиваются слёзы. Те, кото-

рые скупые – мужские или детские, мальчишеские…

Причём здесь слёзы? Просто земля уходит из-под ног,

плывёт в неизвестном направлении и увлекает за собой

Макса. А плакать не нужно. Глупо. Может быть, стоит вре-

зать ему? Напомнить, что у Макса вполне престижный ко-

ричневый пояс дзюдоиста. Он давно уже не смотрит на от-

ца снизу вверх. Не нуждается в его ежедневной опеке. Сам

делает сэндвичи в школу, загружает стиральную машину,

участвует в распределении домашнего бюджета. Он – пар-

тнёр, не папенькин сынок, а уж тем более – не маменькин.

Отец женится… После мамы, которая, думал Макс, была

для него незаменима. Неделю назад он так торжественно

сообщил о своём решении, словно ожидал от сына реак-

ции в виде брызжущей слюны восторга. Не дождался. Глаза

его погасли, и тон стал будничным.

Для этого сообщения он выбрал время их совместного

ужина. Макс пожарил яичницу с грибами и сыром, отец на-

резал салат. Они смотрели полуфинал чемпионата мира по

футболу и азартно спорили, кто выйдет в финал на этот раз

– Англия или Бразилия. Впереди светили выходные дни.

Макс поспорил на субботнюю поездку в Метулу. Хоть и да-

лековато, но там классный спортивный комплекс с катком.

И он выиграл спор. Победила Бразилия. Но в Метулу ехать

расхотелось. Отец испортил всё… И, похоже, Макс ему те-

перь больше не нужен.

Он вышагивает метры по комнате и не находит себе ме-

ста. На прошлой неделе отец впервые говорил с ним про-

сительным тоном. Даже тогда, шесть лет назад, в то зло-

счастное воскресенье, он приказал ему, девятилетнему

мальчику:

– Не плачь, сын. Держись. Будь мужчиной.

А теперь просил, и в потемневших его глазах была неу-

веренность и надежда:

– Я не прошу называть её мамой. Ты только попробуй

подружиться с ней. Прими её по-человечески, не смотри

на неё волком.

Если бы Макс был волком, можно было решить пробле-

мы проще. Загрызть того, кто вторгается на его личную тер-

риторию, кто посягает на его устойчивую жизнь с отцом.

– И давно ты с ней? – спросил Макс

– Полтора года, – ответил отец и покраснел.

И правильно, что покраснел. Полтора года двуличной

жизни. Обмана и предательства. «Сынок, не жди меня. Я се-

годня вернусь поздно. Нужно срочно закончить отчёт“; „Сы-

нок, я заночую в Кацрине у главного инженера стройки. Зав-

тра сдача проекта, не хочу мотаться на север ранним утром

в такой дождь“; „Сынок, может, на выходные пригласишь к

себе друзей? Борис и Майя в этот уик-энд едут на Мёртвое

море. Зовут меня с собой. Хочется с ними выбраться».

И Макс верил и в «сдачу проекта», и в «срочный отчёт»

и жалел отца, когда он ехал с Борей и Майей в отпуск тре-

тьим лишним. Они всегда были лучшими друзьями родите-

лей и, конечно, не оставили отца в одиночестве после ги-

бели мамы.

Макс однажды услышал, как Майя сказала мужу:

– Какие вы с Сашей разные! Сашка – однолюб. А если бы

это случилось со мной, я уверена, ты бы через полгода на-

шёл себе новую пассию.

– Надеюсь, ты не дашь мне повода доказать тебе обрат-

ное, – парировал Боря.

Они часто так пикировались.

Их словесная перепалка напомнила Максу смазанные

тушью памяти родительские вечерние посиделки. Тради-

ционный мамин крепкий чай в высоком стакане и малень-

кая чашечка любимого отцовского кофе. Аромат хрустяще-

го печенья, в которое мама добавляла корицу.

Максу вдруг показалось, что если он крепко зажмурит

глаза, а потом быстро откроет их, то печенье сейчас же ма-

териализуется в том же овальном фарфоровом блюде, со-

хранившемся от маминой бабушки. И его запах сладкими