Александра Михневич - Клин пролетающих птиц

– Чернобурка, – пояснил дядя.

Внучка не поняла, что это значит, но переспросить не решилась.

Они ехали час или два.

Наконец, выехали на широкую поляну, где стояла деревня.

Их поселили в чисто вымытой избе с домоткаными половиками, вышитыми скатёрками и полотенцами в бело-красных узорах.

Бабу пригласили ночевать в горнице с хозяйкой, а внучку – в комнате с огромной белёной печью, почти во всю комнату: прямо на печке.

Двое детишек – светленький мальчуган поменьше и девочка постарше года на три – не хотели пускать постороннюю в свой мирок. Она тут же слезла, уверенная, что теперь сможет ночевать вместе с бабой. Но взрослые приструнили маленьких хозяев печки, они повиновались, и внучка опять нехотя залезла к ним.

На печи, на самом верху, под потолком, оказалось много места.

Трое маленьких детей спокойно умещались, и в ширину и сидя, и даже могли брыкаться. А у стены грела кости седенькая прабабка.

Взобравшись на тёплую печку по широким приступкам, внучка сразу погружалась в мягкую перину, укрывалась стёгаными одеялами из ярких лоскутов.

И сладкая дрёма сама обволакивала и убаюкивала.

Перед сном их напоили особым душистым чаем из ягод и листьев. И пахучий тягучий мёд, со своей пасеки возле деревни, можно черпать деревянной ложкой прямо из горшочка. Бабу угостили и рюмочкой самодельного ароматного чего покрепче – за приезд.

Сладко проспав всю ночь на постели с подогревом, внучка проснулась поутру с какими-то новыми жизненными ощущениями.

Вечером, освоившись за день и нагулявшись вокруг домов, она из любопытства напросилась со встречавшим их дядей по воду.

Стемнело. На мягкую траву-мураву опустилась вечерняя таёжная прохлада. Рядом свернулись калачами несколько серых собак с умными мордами и закрученными пушистыми хвостами.

– Это лайки, зимой они белеют, – объяснил дядя.

Пока он набирал воду из колодца, гремя цепью о ведра, внучка стояла рядом и наблюдала. Вдруг что-то тёплое щекотно ткнулось сзади в ногу.

Она обернулась и ойкнула: незнакомый зверь обнюхивал подол её платьица. Вокруг бродили ещё такие же и побольше.

– Не бойся, это ягнёнок, дай ему палец, – сказал дядя и поднёс свой палец к его носу, тот понюхал.

Она с опаской протянула ягнёнку свой палец, тот начал его сосать.

– Кусается! – воскликнула она.

Дядя засмеялся:

– Да он совсем ещё маленький, вот такой как ты, он не умеет кусаться.

Но она отодвинулась, на всякий случай. А когда дядя набрал полные ведра, посмотрела в колодец: где-то внизу плещется холодная прозрачная вода, а сам колодец бездонный. А потом задрала голову в небо и обомлела: больше нигде она не видела таких огромных и ярких звёзд!

И ей почудилось, что такую волшебную картинку – она запомнит на всю жизнь.

Она стоит у колодца, на зелёной-зелёной поляне. Бродят ягнята, отдыхают лайки. Поодаль – несколько деревянных избушек с ярко-жёлтыми окошками. Белёсый дымок улетает в высокое-высокое синее небо – где переливаются огромные золотые звёзды.

А вокруг сплошной высоченной стеной поднимается тайга.

А весь остальной мир… Он – где-то там, совсем далеко.

Да и кто его знает, где он, этот остальной мир.

Да и есть ли он вообще…

Далеко в тайгу её с собой не брали. По грибы-ягоды взрослые ходили сами, а её оставляли на попечение детям. Старшая девочка зорко следила за ней и не отходила ни на шаг, рассудительно объяснив, что в тайге маленьким детям делать нечего.

Когда взрослые возвращались, дети забирались на тёплую печку – на своё место – и лакомились прохладной влажной морошкой, обильно посыпая желтоватым сахарным песком. Внучке до того понравились яркие жёлтые и оранжевые ягоды, с виду похожие на малину, что она уписывала по трёхлитровой банке в день.

– Да пусть ест, – смеясь, говорили родственники бабе, призывавшей внучку быть скромнее. – Ей в диковинку! И полезно. А в тайге – немерено…

Накануне отъезда, в последний вечер, все родственники собрались за столом. Конечно, только взрослые: попировать и пообщаться перед отъездом. Когда ещё увидятся! Да и увидятся ли когда-нибудь… В такую-то даль часто в гости не ездят.

И у внучки этот вечер тоже решал всё.

Они уезжают, а она так и не была в тайге и не видала чудес. А если и есть на земле место, где медведи в лесу сами строят избушки, едят пирожки, сидя на пеньках, и разговаривают по-человечьи – так это оно.

Она потихоньку слезла с печки. Но вылазка в ночную тайгу не удалась. Взрослые поймали её перед выходом, посадили на печку и плотно закрыли дверь. И снова сели пировать.