Елизавета Ставрогина - Прыжок

«И свет во тьме светит, и тьма не объяла его»

– Ев. от Иоанна. Гл.1,ст.5

«When you and I were at the cemetery last time, I felt it absolutely piercingly and clearly: you know it all, you know what happens after death – you know it so simply and calmly – as a bird knows that, fluttering from a branch, it will fly and not fall down… We are so special» 1 1 Набоков Владимир Владимирович (1899-1977гг.)/ «Письма к Вере»: Когда мы с тобой последний раз были на кладбище, я так пронзительно и ясно почувствовал: ты все знаешь, ты знаешь, что будет после смерти, – знаешь совсем просто и покойно, – как знает птица, что, спорхнув с ветки, она полетит, не упадет… Мы с тобой совсем особенные.

В наш век ночь никогда не наступает. Люди давно победили свой главный страх – страх темноты. Мы уже не знаем, как на самом деле выглядит настоящая тьма. И сколько бы мы ни вглядывались в эту сумрачную пустоту – нам никогда не утонуть в ее глубине.

Вот и сейчас, подойдя в ночи к своему рабочему столу, заставленному фотографиями в фигурных рамочках и прочими безделушками, собирающими пыль, но доставляющими какое-то садистское эстетическое удовольствие, Мария Сергеевна Агафонова включила старый французский светильник с абажуром и комната тут же залилась тусклым светом. Ей не спалось. Расчесав свои густые длинные волосы, она повернулась и посмотрела на сладко спящего мужа. «Ох уж эти англичане!» – подумала она про себя, рассмотрев в полутьме его идеальную прическу, ничуть не помявшуюся во время сна, и улыбнулась. Одной этой улыбки всегда было достаточно для того, чтобы свести с ума любого мужчину, и вся прелесть была в том, что сама Мари об этом даже не подозревала. Возможно, поэтому каждое ее движение, каждый взгляд казались такими притягательными – они были до смешного просты. Мари была одной из тех девушек, которые никогда не следят излишне за своей походкой или манерами, но у которых они выходят безупречными сами по себе. Она на цыпочках, как лисица, подошла к той стороне кровати, где посапывал Эл, склонилась над ним и чмокнула в гладкую мягкую щеку.

Еще не могла она до конца поверить своему счастью, и то, что случилось в России, долго не выходило у нее из памяти. Хотя Мари пришла к выводу, что все это было огромным опытом, без которого, возможно, еще большее счастье семейной жизни никогда бы ей не открылось. Подумав о таком неблагоприятном варианте своей судьбы, Мари нахмурилась и быстро отогнала от себя бестолковые мысли. Она подошла к окну и, отодвинув невесомую розовую штору, выглянула на улицу. Предрассветный Бристоль встретил ее приятным прохладным ветерком. Он нежно притрагивался к огненно-желтым гладиолусам – Машиной гордости – на дворовой лужайке, и их цветочные головки склонялись на бок, будто танцуя под неслышную музыку. Сон совсем не шел. Мари вышла на террасу. На противоположной улице растянулись сблокированные по парам аккуратные разноцветные кирпичные домики. Англичане называют их «semi-detached», то есть «присоединенные друг к другу». Маше доставляло горделивую радость, что они с Элом живут без соседей, в отдельном просторном доме и каждое утро она может выходить в собственный уютный дворик, пить чай и дышать влажным юго-западным воздухом Британии. По всему периметру участка мирно спали кусты белых роз. Пора их цвета уже прошла, и лепестки цветов потихоньку начинали опадать, образуя на траве шелковую белую дорожку. Мари присела за столик и улыбнулась. Белые кустовые розы – почему их так недооценивают? Огромные цветки с длинными ножками и толстыми шипами, которые так любят выращивать садоводы на продажу, никогда не нравились Маше. А в этих маленьких белоснежных бутонах таится какая-то особенная прелесть и настоящая природная, но благородная дикость. Они будто так и шепчут: режь нас, заворачивай в пленку или газету, а мы все равно свободны, и никогда тебе нас не приручить!

Мария Сергеевна Агафонова приехала в дождливую Англию около трех лет назад. Тогда ей исполнялось двадцать пять лет, а жизнь, казалось, уже рассыпалась, как догоревшая спичка. Сейчас она чувствовала в себе столько сил и энергии, словно вернулась в годы беззаботной юности. С мужем Элиотом они познакомились в далекой Ирландии – там Мари снимала небольшие апартаменты под Белфастом. Поначалу ей было очень тяжело адаптироваться в новом климате и среди новых людей, но безупречная выдержанность, воспитанность и даже некоторый снобизм местных окончательно растопил ее заледеневшее сердце. Непонятным образом отличительные особенности английской нации, которые так раздражают иностранцев, тронули ее до глубины души. К ее собственному удивлению оказалось, что она и сама такая же, как они: закрытая, отстраненная, гордая, с горячим непреклонным характером и внутренней силой. Ей требовалось так же много личного пространства, и как она была поражена тому, что никто без ее согласия не пытался его нарушить! Работать она устроилась в издательство русского заграничного журнала и общалась с такими же мигрантами, как она сама. Мари это было по сердцу: забыть родной язык, совсем потерять связь с родиной – нет, этого она бы не выдержала.