Ольга Хан - Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

Они закинули удочки. Отец сел на корягу и подозвал к себе Антона. Пыхтя сигаретой, он спросил: – Ты мне скажи, ты мужик, или кто? – Мужик, – не понимая, куда клонит отец, сказал Антон с недоумением. – А почему тогда Танька крутит тобой, как хочет? – Почему это она мной крутит? – Ты сегодня из-за неё избил родных сестёр. – Прямо избил! Стукнул раз и всего-то. – Ты молодой и глупый ещё. Сёстры – это твоя родная кровь, а кто твоя Танька? Сегодня она тебе жена, а завтра неизвестно. Бабе, сынок, потакать нельзя. Она сядет на голову и ноги свесит. Будешь носиться с ней, как с писаной торбой, она тебе же рога и наставит, помянёшь моё слово. Бабу надо держать в чёрном теле, чтобы у неё на чужих мужиков времени не было и сил. Я её насквозь вижу! Голодранка, и пройдоха! Бабу настоящий мужик вот где держит, а слюнтяи, такие, как ты, рога носят. Ничего с ней не случится, если вымоет полы и у твоих сестёр. Не велика барыня. На то она и сноха. Запомни это, а то будешь каяться, да будет поздно.– И после небольшой паузы, добавил: – Она чужая, а мы – родные. Никогда не ссорься с роднёй из-за бабы. Ей, ведь только этого и надо. Она будет постоянно настраивать тебя против нас, будет крутить тобой, помыкать, да ещё и посмеиваться, считая дурачком. Да хоть бы баба, как баба, было бы на что посмотреть, ни груди, ни задницы, что ты в ней нашёл? (О том, что мать Антона худая, плоская и не очень красивая, не вспомнил ни отец, ни сын.) Антон молчал, понурив голову. Бабе только раз уступи, и всё, будешь, как тряпка, вытрет ноги и пойдёт дальше. Ты, понял меня? Антон кивнул. – Смотри, держи её вот так, – отец показал сыну сжатый кулак. Не становись посмешищем. Не иди у неё на поводу, как телёнок. В семье мужик главный. Баба должна детей рожать да дом в порядке содержать. Мужик должен сразу характер показать, а ты, сестёр бить.

Прошло несколько дней. Таня гладила рубашки мужа в своей комнате. Неожиданно раздался плач дочери Тамары. Она прислушалась. – Меня Саша по пальчику ударил! – ревела Алина. – Иди, скажи тёте, она в своей комнате. Иди, – направила внучку свекровь к Тане. До сих пор Алина, так звали племянницу Антона, была единственным ребёнком в этом доме. И теперь ревновала Сашу и Лизу к старикам. Особенно цеплялась к Саше. То ущипнёт, то толкнёт, то укусит, пройти мимо, не зацепив двоюродного брата, было выше её сил. А когда Саша давал сдачи, бежала жаловаться. Свекровь отправляла внучку к Тане, рассчитывая, что та сама накажет сына. И Таня в угоду свекрови, наказывала Сашу, хотя понимала, что его реакция вполне оправдана.

Дверь в комнату отворилась и на пороге появилась зарёванная Алина. Как некую драгоценность она держала перед собой указательный палец правой руки. – Тётя, меня Саша палкой по пальчику ударил. Таня осмотрела палец: ни синяка, ни царапины. – Алина, ты сама задеваешь Сашу первой. Он тебя не трогает, не трогай и ты его. – Пальчик болит, он меня ударил, – продолжала ныть Алина. – Хватит! Я не стану снова наказывать Сашу, потому что ты сама виновата. – А-а-а, – изо всех сил заревела племянница мужа, стараясь добиться желаемого. Таня рассердилась. – Уходи, не зли меня, невоспитанная девчонка, – не сдержалась она. В тот же миг, будто стоял под дверью, появился свёкор. Лицо его исказила гримаса ненависти и злобы. – Она будет меня учить, как воспитывать детей! Посмотри-ка на неё, – медленно цедил он слова и шёл прямо на неё. Таня оцепенела. Злые глаза свёкра, сузившиеся в щёлочки, впивались в неё, будто хотели просверлить. Она понимала, что он сейчас её ударит, но не могла пошевелиться, ноги, будто приросли к полу.

– Отец, остановитесь! – вбежала в комнату Тамара и попыталась удержать его, но тот оттолкнул дочь, и продолжал надвигаться на Таню. – Благодать тут нашла! Спит она здесь днём! Это было правдой. Стояла сильная жара. К тому времени, когда Таня укладывала детей спать, вся работа в доме была сделана, и все не работающие члены семьи устраивали себе сиесту. Работа во дворе, начиналась тогда, когда становилось прохладней, и она не видела ничего предосудительного в том, что позволяла себе вздремнуть, как и все.

Услышав шум, в комнату влетел Антон. Мигом, оценив обстановку, он закрыл Таню собой, а подоспевшая к этому времени свекровь с дочерью потащили разгневанного мужчину из комнаты. Когда за ними захлопнулась дверь, Антон повернулся к жене: – Что ты ему сказала? – Ему лично, ничего, – дрожащим голосом ответила Таня. В тот же миг дверь их комнаты снова приоткрылась и в щель просунулась голова свекрови. – Широколицые, все наглые, – с ненавистью глядя на сноху, крикнула она, и с силой хлопнула дверью. Таня заплакала. – Ладно, не плачь, перестань, – Антон, сжалившись, прижал её к груди. Это немного успокоило.