Анатолий Агарков - Рахит. Сборник рассказов и повестей

Неподалёку нацмен, коренастый и волосатый, жарил на мангале сардельки. Вовка встал в трёх шагах и принялся смотреть на его работу хмуро и внимательно, неотвязно.

Мангальщик раз бросил беспокойный взгляд чёрных, как уголь, глаз, другой.

– Чаго тыбе, малчик? Праходы.

Мальчик и бровью не повёл. Нацмен торопливо сунул Вовке горячую сардельку, обёрнув её в капустный лист, и подтолкнул прочь, взявшись волосатой рукой за плечо.

– На. Иды, пожалста, гулай.

Вовка откусил сардельку, сунул мне:

– Хочешь?

– Куда? – я похлопал себя по тугому животу.

Вовка тоже не хотел и скормил остатки резвящемуся пёсику.

Возле нас расположилось загорать семейство – он толстый и в очках, она молодая, очень красивая, спортивная, грациозная женщина, и маленькая дочка их, которая, уронив в воду большой разноцветный мяч, тут же расплакалась. Я достал ей потерю, а она взяла меня за руку и подвела к своим.

Мама в открытом чёрном купальнике поднялась навстречу, взяла меня за подбородок, заглянула в глаза:

– А ты мне нравишься.

Я вспыхнул, отвёл взгляд и понял, что влюбился. Чтобы что-то сказать, буркнул:

– Меня Толей зовут. Мы в футбол приехали играть. В три часа на стадионе пионерлагеря. Приходите болеть.

– Обязательно придём, – сказала женщина и наперегонки с дочерью побежала за мячом.

Её муж жевал, сидя у самобранки. Поправил очки лоснящейся пятернёй:

– Говоришь, в футбол?

Он пошарил вокруг глазами, дотянулся толстой лапой до другого мяча, поменьше, наверное, для игры в водное поло.

– Футбол, говоришь?

Он бросил мяч, но не мне, а почему-то Сашке Ломовцеву.

Наш мастер ловко принял его на ногу и начал жонглировать. Я бы, конечно, опозорился, а Ломян на такие штуки горазд. Он долго держал мяч в воздухе – вокруг уже начали собираться зеваки, кто-то принялся считать вслух. Сашка поймал мяч руками и раскланялся. Зрители зааплодировали.

– Да ты, брат, талант, – сказал довольный толстяк.

Высокий мужчина со строгим худым лицом, пронизывающим взглядом зелёных глаз и тяжкой гривой пшеничных волос, заплетённых сзади в косичку, усмехнувшись, сказал:

– Так может каждый.

– И ты? – закряхтел толстяк. Сил ему хватало только на то, чтобы поворачиваться с боку на бок.

– И я, и вы, и этот мальчик…

– Мальчик, ты умеешь мячом жонглировать?

Я пожал плечами:

– Умею немножко, но не так…

Толстяк рассмеялся:

– Если б победы давались одним оптимизмом. Спорим на трёшку – он и минуты не продержит мяч в воздухе.

– У меня нет столько, – испугался я.

– Это заметно, – сказал мужчина с косичкой. – Но не важно. Я ставлю червонец за то, что этот паренёк в два счёта научится владеть мячом не хуже первого.

– Бред конечно, но хотелось бы попытку посмотреть, – зевнул толстяк.

– Нет ничего проще. Мальчик, хочешь научиться жонглировать мячом, как цирковой артист?

Я кивнул.

– Тогда успокойся, – сказал мужчина с косичкой. – Освободи свой разум от всех ненужных мыслей. Загляни в центр своего сознания и постарайся остаться там.

Следуя его указаниям, я расслабил мышцы спины и ног, повертел головой, пошевелил пальцами, сделал три глубоких вздоха и стал ждать.

– Готов?

– Готов.

– Жонглирование – это бесконечная серия отдельных повторяющихся движений. Закрой глаза. Отличная ориентация во времени и пространстве – основное условие. Думай о том, где ты находишься, определи своё место во вселенной.

Я представил себе Землю в виде глобуса, висящего в мировом пространстве. Повращал, узнавая очертания материков и океанов. Нашёл точку на земной поверхности и устремился к ней душой. Мир разом сузился до песчаного берега лесного озера.

– Представь, что вокруг тебя хрустальная посуда – мяч упадёт, и останутся только осколки. А теперь отбрось эту мысль напрочь, забудь её вместе со страхом уронить мяч. Ты его не уронишь – он будет скакать столько, сколько захочешь. Всё понял? А ну!

Мяч перелетел из рук мужчины с косичкой на мою ногу и запрыгал передо мной, как привязанный. Я не понимал, как это происходило, но жонглировал красивее Ломяна – меняя ноги: левой, правой, левой, правой – легко, непринуждённо.

Остановился, когда мне захлопали все зрители, и наши ребята тоже. Стоял беспомощный, чувствуя, как пылают мои щёки, и боялся одного – команды: «а ну-ка, повтори». Вряд ли смог бы. Я ведь даже не понимал, как это получилось.

– Гипнотический трюк, – предположил толстяк. – Или шарлатанство. Вы заранее сговорились разыграть публику, а пацана подсунули тренированного.