Оксана Эрлих - Остров луны

Заморив червячка, я опять направился вглубь джунглей острова. Следовало все же найти того, кто, сам того не зная, спас мне жизнь, указав хвостом сигнальной ракеты на этот клочок суши. Отдаляясь от океана, я все сильнее ощущал присутствие в этом зеленом живом мире кого-то, кто пока не хочет выдавать себя, но неотступно следует за мной по пятам. Осторожно, чтобы его не спугнуть, я шел, не переставая внимательно смотреть по сторонам. Незнакомец явно был очень робким, так как только еле ощутимые колыхания густой листвы на деревьях указывали на его осторожные передвижения.

Не зная, как его подманить к себе, я спрятал в карман бритву, сел на поваленное засохшее дерево на небольшой открытой полянке и достал зеркальце. Солнечный зайчик, запрыгавший тут же по листве, вызвал у моего спрятавшегося приятеля восхищенный и удивленный вздох. Я медленно повернулся на звук и поднял голову. В листве надо мной кто-то сидел, скрючившись в позе кота, готового к прыжку. Его фигура была настолько щуплой и маленькой, что сначала я подумал, что передо мной большая обезьяна, но тут мы встретились взглядом. Таких огромных, искрящихся синих глаз, обрамленных длинными пушистыми ресницами, я никогда в своей жизни не видел. Я резко встал. Мой преследователь пискнул и исчез в листве. Только качающиеся ветки говорили о том, что мне не приснилась моя первая встреча с таинственным жителем острова.

Я быстро, как позволяли лианы, шел следом, надеясь на то, что это существо, кем бы оно ни было, живет где-то недалеко, и, желательно, одно. Рассмотреть лицо мне не удалось, так как широкие листья и тени от них скрыли почти все. Но эти глаза… Что-то невероятное было в их глубине, таинственное, удивительное, но в то же время тихая грусть плескалась там, страх и отчаяние. Я дал себе клятву, проговорив ее громко вслух:

– Во что бы то ни стало, я отыщу тебя, где бы ты ни был, и постараюсь помочь!

Никто не слышал ее, но мне, почему-то, стало так хорошо, уверенность в себе была восстановлена полностью и, решительно отогнув мешающую ветку, я походкой первооткрывателя направился дальше.

Довольно скоро я наткнулся на явные признаки пребывания человека. На большой вытоптанной поляне валялся всякий хлам. Тут и там лежали осколки керамической посуды, какие-то тряпки. Около них, практически в зарослях лежала варварски разломанная ракетница. Так значит, мне не показалось, что с острова был запущен сигнальный огонь. Вот только вряд ли это было сделано специально, судя по остаткам ракетницы и ящика, в котором она когда-то лежала. В углу, частично заросшая травой и мхом, виднелась перевернутая полуистлевшая деревянная лодка. Возле нее я насчитал восемь аккуратно расставленных на круглых плоских камнях человеческих черепов. Эта находка заставила меня вздрогнуть. Кто знает, не коллекционирует ли местный обитатель человеческие головы, тщательно обгладывая их перед тем, как установить на каменный пьедестал. Я тихонько достал бритву и зажал ее в кулаке, намереваясь открыть, как только возникнет опасность быть съеденным. Но тишина, нарушаемая изредка птичьим щебетом, продолжала наступать со всех сторон, не пугая, но и не предвещая ничего хорошего. Я продолжил осмотр поляны. С правой стороны от меня на краю истоптанного кем-то места росло гигантское дерево. Его крона уходила высоко в небо, а обхватить не смогли бы и трое мужчин. Некое подобие лестницы, уходящей вверх, привлекло мое внимание. Подойдя ближе, я различил несколько частично сломанных или просто сгнивших ступенек, сделанных из обрубленных толстых веток. Но самое интересное было то, что ступеньки держались на проржавевших и позеленевших от времени гвоздях. Я просто не мог нарадоваться своей потрясающей находке. Осторожно, чтобы не упасть, я стал подниматься по ступенькам, но удобные повсеместно кожаные туфли предательски скользили по гладкому стволу, разрушая остатки лестницы. Я быстро скинул последнее напоминание об удобствах цивилизации на землю и продолжил свой подъем в носках. Что я собирался найти на этом древесном гиганте, я не представлял. Но то, что здесь была скрыта загадка моего боязливого товарища по несчастью, я не сомневался.

Острые сучки впивались в руки и плечи, пока я не очень умело пытался почувствовать себя Тарзаном. Как он умудрялся проделывать разные трюки, скользя по дереву в чем мать родила? Я же чувствовал себя неуклюжим тюленем, ползущим по опутанным лианам толстенным веткам. Пару раз я чуть было не сорвался вниз, в последнюю секунду прильнув всем телом к теплому дереву. Наконец, я очутился на небольшой, метр на метр, импровизированной площадке, причудливо расположившейся в сердце могучего дерева. Она была практически полностью закрыта от посторонних глаз изогнутыми ветвями и широкими листьями. Под моими ногами шуршали листья, а на ветках, служивших стенами, раскинулся, наверное, весь мир местной фауны. На острых мелких веточках, будто на шпажках в изысканном ресторане, были нанизаны всевозможные насекомые и их личинки, мелкие птицы без части оперения, ящерицы и даже одна небольшая змея. Тот, кто устроил эту сушилку-кладовую, был предельно запаслив, завешав своими трофеями большую часть укромного уголка. Единственное маленькое окошечко выходило на океан, несущий свои волны неведомо куда.