Владислав Белов - Несостоявшийся рассвет. За гранью. Повести

– Ну, я вам покажу. Сейчас поймаю!

А догнав кого-либо из нас, валила на траву, садилась как бы верхом и, не больно хлопая сзади своей рукой, смеясь, командовала:

– Но! Поехали.

От такой возни все быстро устали и с хохотом повалились на траву.

А в это время солнце уже клонилось к закату. Мы вспомнили, что пора продолжить путь.

– Вставайте, мои карапузики, – ласково позвала нас Катя в дорогу, – а то скоро темнеть будет.

В тот момент она очень походила на свою мать, и слово «карапузики» уже не казалось обидным. Наоборот, оно напомнило нам о родном доме, о матери, которую мы всегда с нетерпением ждали с работы. Я не ошибся, назвав Анастасию нашей общей матерью. Обращаясь к ней, я уже давно называл ее «мамой».

К осени (а она начинается в Сибири рано) колхоз, наконец, построил семье Анастасии новый дом вместо её старого и осевшего в болотистую почву. По сравнению с бывшим, он был небольшим и холодным. Здесь уже не было палатей, а сам дом обогревался обыкновенной кирпичной печью с чугунной плитой да печкой-буржуйкой, установленной напротив маленьких окон. Буржуйку поставили дополнительно, потому что стены, выложенные из тонких бревен и обшитые досками, плохо удерживали тепло.

Помню, Анастасия, с обидой на председателя колхоза, возмущалась: «Не дом, а курятник! Даже развернуться негде. А сколько теперь дров понадобиться?»

И, действительно, топить теперь приходилось чаще, даже в дождливые холодные дни. Обычная печь, в отличие от русской, имеет короткий дымоход и долго тепло не держит. Ну, а если и сам дом плохо утеплён, то помещение остывает ещё быстрее. Вот тут буржуйка и спасала нас, особенно зимой.

И вот наступила осень, а вместе с ней – школьная пора. Серёжа должен был пойти в первый класс, Катя – в четвёртый, и перед Анастасией встал вопрос, с кем оставлять меня дома. Выход нашли. Местная единственная на всю деревню учительница разрешила ей приводить меня на Серёжины занятия. А чтобы я не мешал на уроках, она посоветовала купить школьные принадлежности. Так я стал «первоклассником» и был очень горд, что, как и Сережа, пойду в школу. Анастасия купила мне букварь с красивыми картинками, тетради и цветные карандаши.

Как сейчас, я помню тот день, когда она сложила мои школьные принадлежности в холщовую сумку, сшитую ею, и, повесив на плечо, напутствовала: «Теперь ты, Владик, первоклассник. Слушайся учительницу». Конечно, я понимал, что меня отдали учиться «понарошку». Это было видно и по снисходительной улыбке самой Анастасии и по довольным лицам её детей, которые радовались за меня, как за ребёнка, получившего новые игрушки.

С первых же дней я с большим рвением взялся за учебу: внимательно слушал учительницу и, высунув язык, старательно выводил карандашом палочки в тетради. Дома я сам садился за стол, чтобы выполнить домашнее задание, чем немало удивил Анастасию.

– Ишь, какой старательный! Молодец.

– Катька! А ты уроки сделала? – переключалась она на дочь.

– Нет, мама. Пока разогрела, их накормила и немного погуляла. Наташка сказала, что у них кошка окотилась. Предлагает одного забрать. Такого беленького с чёрными ушками. А ещё…

– Ты мне зубы-то не заговаривай! Уроки учила?

– Да нет же. Я тебе уже сказала…

– Ну ладно, – говорила в таких случаях Анастасия уставшим голосом. – Садись, учи, а я пойду дров на ночь немного нарублю. Зажги лампу. Керосин-то, хоть, там есть?

Так, изо дня в день, я продолжал ходить в школу. Сидел вместе с Сережей за свежевыкрашенной партой и старательно тянул руку, желая ответить на вопросы учительницы. К моему огорчению, она не обращала на меня внимания, домашние задания не проверяла и не ставила никаких оценок. К тому же, у меня не было даже дневника: не полагалось. Постепенно я понял, что учить меня никто не собирается и потерял интерес к занятиям.

Наступившая зима выдалась холодной. Чтобы посещать школу, теперь нужны были валенки (старые прохудились) и тёплая одежда. Но Анастасия не смогла одеть меня и Сережу, потому что у неё не было денег. Мать писала из Пятигорска, что Ивану удалось найти работу на стройке, и они надеются забрать меня до Нового года. А пока, извинялась она перед перед сестрой, мы вынуждены копить на длинную дорогу туда и обратно, чтобы забрать Владика.

Пришлось мне и Серёже сидеть дома. Развлекались, как могли. Магазинных игрушек у нас не было, и мы их делали сами. Спичечные коробочки служили нам тележками, костяные бабки (суставные кости ножек поросенка или взрослой свиньи) становились конями, а две спички – оглоблями. Сбруи, хомуты и вожжи изготавливали из крепких ниток, что требовало не только умения, но и большого терпения.