Татьяна Терещенко - Люди добрые (сборник)

В этот момент в коридоре раздался шум и в комнату без стука ввалился отец. Он был в куртке, видно, прямо с улицы – на ней поблескивали капли дождя.

– Добрый день, Екатерина Евлампиевна, – неестественно веселым голосом проговорил он: видно, таки добыл денег и уже похмелился. – А не найдется ли у вас рублей триста в долг, я завтра, ну, или послезавтра отдам? – спросил он елейно.

– Нет, Коля, у меня лишних денег нет.

– Ах, нет?.. – глаза его суматошно забегали по комнате.

Он говорил что-то несуразное, что-то объяснял, в чем-то убеждал, а сам тем временем совершал какие-то странные маневры – двигался бочком вдоль стены по комнате. Баба Катя опустила глаза и молчала, о чем-то глубоко задумалась, явно отца не слушая.

И тут случилось такое, – Лешка аж обомлел: отец, добравшись бочком до полки с иконой, схватил ее и сунул под куртку.

– Папа, ты что? – завопил Лешка.

Баба Катя подняла глаза и все сразу поняла.

– Поставь на место, – устало сказала она. – И уходи.

Отец суетливо закопошился около полки, поставил на нее икону, втянул голову в плечи и попятился к двери.

Лешка чуть не плакал, так было стыдно за отца. Что же это такое? Папка у него, на самом деле, хороший. Он, когда не был пьян, водил Лешку в разные интересные места: в планетарий, на разные выставки, в музей, где динозавры. Книжки ему читал. Играл с ним. Но когда выпьет – ужас какой-то, из дома бежать хочется.

Лешка пошел к себе. Отца опять не было. Мама села к окну что-то штопать, а Лешка опять к компьютеру.

Вечерело. В комнату через окно заползали сумерки. И тут зазвонил телефон. Мама взяла свой мобильник. Она почти ничего не говорила. Оглянувшись на нее, Лешка увидел, как меняется ее лицо.

Положив телефон на стол, мама заметалась по комнате, бестолково тычась то в шкаф, то в комод, то в тумбочку с документами.

– Мам, ты чего? – тревожно спросил Лешка.

– Твой отец… папа… – мама не смогла продолжать.

Она схватила Лешку за руку и потащила за собой. Через секунду они были уже у бабы Кати.

– Екатерина Евлампиевна, можно с вами Лешку оставить? Мне нужно отлучиться, – задыхаясь, проговорила мама.

– Валюша, что случилось? – баба Катя с тревогой смотрела на ее взволнованное лицо.

– Коля… Николай… Его машина сбила… В больнице… Туда с ребенком не пустят…

– Все серьезно? Сильно пострадал?

– Я не поняла… Позвонили… Надо идти…

– Да, конечно, милая. Я пригляжу за Алешей. Беги.

Мама ушла.

Лешка застыл, пытаясь осознать услышанное. Как же так? Что теперь? А вдруг папка умрет, что тогда? Как же они без папки? Ведь и мама, и Лешка любят его! Хоть он иногда и дурной бывает, но ведь они его любят! И мама тоже любит, – Лешка это точно знал. Не может он умереть! Нельзя, чтобы он умер.

А баба Катя уже направилась в угол, к своей старинной иконе.

– Алеша, посиди тихонько, пожалуйста. Я помолюсь о твоем отце, – бросила она через плечо Лешке.

И баба Катя опустилась на колени.

Но Лешка не мог сидеть спокойно: ведь надо же что-то делать, надо папку спасать!

Лешка посмотрел на бабу Катю. Он теперь видел ее профиль, видел взгляд, устремленный вверх, к иконе, видел, как шевелятся ее губы, беззвучно произнося молитву.

Баба Катя еще не зажигала в комнате свет, и сейчас, в сумерках, Лешке показалось, что лицо ее опять светится. Он, следуя за ее взглядом, посмотрел на икону. Раньше он ею никогда не интересовался, а теперь рассмотрел, что на ней – тетенька с ребенком на руках. Икона была совсем темной, трудно было разглядеть все, что на ней изображено. Только лица женщины и малыша выделялись светлыми пятнами. Тоже как будто светились. И Лешке показалось, что лица на иконе отражают свет, исходящий от лица бабы Кати… Или наоборот?.. Ее лицо отражает их свет?..

И тут Лешка понял, что надо делать. Вернее, не понял, а почувствовал. А скорее, даже не почувствовал, а будто кто-то его подтолкнул. Он подошел к бабе Кате и опустился на колени рядом с ней.

– Бог! – кричал он в душе, не произнося вслух ни слова. – Спаси папку! Не дай ему умереть! – вопила его душа.

Он повторял и повторял эти слова, пока баба Катя не обняла его тихо и не прижала к себе. И тут Лешка разревелся, прижимаясь к ней и громко всхлипывая. Его трясло, как в лихорадке.

Так они и сидели на полу незнамо сколько времени. Наконец, Лешка затих. Он вдруг почувствовал, будто что-то, какое-то покрывало укутало его и согревает, и успокаивает, и укрывает от бед. В него будто вошли мир и покой. И тут Лешка с полной, несомненной уверенностью подумал: «Ты есть! Ты слышишь меня! Ты поможешь! Ты не дашь папке умереть! Я верю в Тебя, Бог!»