Анастасия Лисица - СЛОВОБЛУДИЕ

мгновение упало, эмоции потухли. Рядом со мной была не Лейли, а Марта. Привычная, пухлая и такая озлобленная на мир

моя Марта. Член сжался, а я посмотрел на будильник и вздохнул. Трудовая неделя начнется через несколько часов.

Фантазии сменит привычная лента скудного жанра и Марта.

Я погасил свет и отвернулся.

На весь интернет СМИ трубят о том, что он до сих пор не женат, как прискорбно и низко, наверное. Журналы приглашают

жертву на интервью, предлагают огромные деньги за клоунаду, временами он соглашается участвовать в шоу для слабоумных.

Потом наступает пауза!

После – тоска, которая сдавливает нутро, выживает все силы из тела, которые он дарит массам.

«Интересный путь», – скажет кто-то, сидя перед телевизором, благополучно запивая реальность горючим.

А вот ему так совершенно не кажется, в 45 лет он наконец-то осознал, что он игрушка голосований и рейтингов, которая

подсела на лайки.

На очередных гастролях по любимой родине ему откупорят дорогущую бутылку вина, выдавая ее за «ЛАКШЕРИ», хотя

любители и свободные путешественники знают ей истинную цену. Но только не он. Ведь сравнить не с чем, да и некогда,

нужно соответствовать!

Он мечтает о свободе, о пространстве, ох, снова тщетно.

График расписан на всю жизнь.

Бутылка заходит в уставшее тело со свистом.

Рука снова тянется к ленте. Подписки, лайки и мнимая любовь словно бальзам. Завтра кучка журналистов в душном офисе

напечатает очередную ложь и выдадут ее за прекрасное.

Комик на поприще чужих оценок продолжит путь, нарисованный подписчиками, чтобы не ударить в грязь лицом, заявляя

о своей уникальности с экрана проклятого яблочка.

А что там, в номере 309 с президентским укладом и дорогим унитазом?

Все правила теперь диктуют приложения, созданные генераторами за рубежом.

Но родина по-прежнему не отпускает, страшно войти в непонятное.

Прогресс остановился, как и его стремление ощущать собственные желания.

Гонорары, признание и замыленность стёрли чувства «ГРУСТНОГО КОМИКА», который так веселит и внушает надежды

с плоских экранов.

С криком он влетел в шумное заведение китайской кухни. Массивным задом мальчишка запрыгнул на диван так, что люди

за соседними столиками подпрыгнули. Тучная мамаша начала орать на весь зал, направляя такую же Тучку на своё место.

Потные пальчики мальчика начали орудовать по страничкам потертого меню, мамаша тем временем орала в трубку, нарочно

привлекая внимание толпы. Понятно, что внимание нынче – дефицит, особенно у тех, кто давно перестал заниматься собой.

Слова, словно кряканье, слетали с уст мальчика… После чего, наконец, он определился с объёмом пищи. И заказал.

Победа!

Обед – священное время для этой семьи, еда – это культ. Каждый день желудок растёт со скоростью света, аппетит набирает

обороты.

И вот, наконец, принесли долгожданные рисовые чипсы. Пухлые ручки потянулись, засунув в рот огромную жирную чипсу.

Глаза забегали так, как не развеваются волосы на ветру. Одну за одной, без остановки.

И вот на горизонте ещё две сочные тарелки.

У мальчишки задергались ноги, руки судорожно застучали по столу.

Он не видел ничего, кроме тарелки. Схватил тарелку за края, забыв вымыть руки.

Священное чавканье счастья разнеслось по ресторану. Вокруг замерли даже младенцы. Закончив трапезу, он лизнул тарелку,

как пес, и потер пузико. Мать тем временем продолжала набирать обороты. И вот, маленький столик отковали тарелки.

Жареные гнёзда, картошка фри и много жареной рыбы в кляре, а сверху – любимый салат «Цезарь» с курочкой-корочкой.

Слюни текли, глаза не поднимались из тарелки. Прощай, спорт, прощайте, дураки, выбравшие ПП*.

Новое поколение, новая эра зависимости – пищевой зависимости.

Как же больно было смотреть на мальчика, которому на вид было лет 12. Чавканье сбивало мои мысли, вера в человечество

умирала. Мать хлопала сыночку в ладошки, закидывая в свой резиновый рот жареную рыбку. Они веселились, стулья

трескались, жизнь сокращалась. Но мгновение было по-прежнему бесценно.

Я отвернулась и закрыла глаза.

Все это ничем не отличалось от поведения животных. Моя кошка вылизывает тарелки с подобной любовью, при этом

не создавая облаков отрыжки в пространстве.

Лет через десять этот мальчик придёт сюда снова, тушка в сто килограммов, но, скорее всего, не один. Это может быть по-