Валерий Шевченко: Искренне ВаШ

«Заботится сердце, волнуется»,
Но срам не украсит седин,
И всё, что пока не рифмуется,
Допишет за нас мой сын.

Всё на свете
остаётся навсегда.
Ничего
и никуда не исчезает.
Говорят,
что утекла от нас вода.
Врут, смотри —
она в руке снежинкой тает.

Потому что
целый мир навечно в нас,
Ты и я,
как эти звёзды во вселенной.
Мы сгорим,
но будет свет мерцать от нас.
Навсегда —
ведь всё вокруг нетленно.

Трясётся осень в палевом исподнем,
Срывает с плеч измызганный пейзаж.
Мы вслед за ней безропотно уходим,
Беспрекословно ждём любую блажь.

Не потому ли мы бесстыдно смертны,
Что свергли стыд и водрузили спесь.
Уходим неуклюже, незаметно:
Ещё не там, но и уже не здесь…

Впелёнывая в ливни и туманы,
В столпотворенье пожелтевших лохм,
Нас манит осень гибельным обманом
И уверяет, что так хочет бог.

В конце концов слетает позолота,
Как наважденье, с веток – вот и всё…
Но нам опять так сильно нужен кто-то,
Так, чёрт возьми, похожий на неё!

По-настоящему ценно – слышать дыхание сына
И поправлять одеяло, если опять раскрылся.
Дорого очень сердцу и хорошо без причины,
Если ребёнок просто чему-нибудь научился.

По-настоящему ценно – слушать напутствия мамы
И выбирать ей подарок, знаю – сама не купит.
Так хорошо услышать: ты для нас лучший самый,
Ты на отца не дуйся, он тебя очень любит.

По-настоящему ценно – видеть любимую рядом:
Голую, сонную, злую – всякую: мы же вместе.
Просто она такая, и мне другой не надо.
Это же так бесценно – рядом с ней быть на свете.

У меня живёт внутри
Сердце, полное любви,
Благодарное за солнце, за дожди и за сугробы,
За мелькнувший полустанок, на котором век живи.

На вокзале том ночном,
Как вчера, так и потом
Ждут меня и в темень смотрят, помнят и тихонько любят.
Я когда-нибудь останусь на перроне том пустом.

И в вагонное окно,
Как в каком-нибудь кино,
Пусть влетит листком осенним вдруг моё стихотворенье
Для попутчиков влюблённых, утомлённых долгим сном.

Проложить дорогу в свои сны,
Одолжить у неба кисть и краски:
Я всегда в заложниках весны,
Падаю с поверхности Луны
К вам на шестисотые участки.

Мне давно уже не по пути
С вами – заземлёнными навечно.
Там где я лечу по трассе млечной,
Вам лишь звёзд скопление блестит,
А я Бога вижу в каждом встречном.

Но мы все летать обречены —
Без конца верёвочке не виться.
Наша жизнь однажды нам приснится,
И по мановению Луны
Возвратимся в стаю, словно птицы…

Песни смолкли, пыль да туман рассеялись.
Где я теперь и кто я теперь – вопрос.
Прежде предпочитал я Baileys.
Ну, а теперь, увы, ничего всерьёз.

В голове давно опустела кафедра,
«Gaudeamus igitur» отзвучал.
Дни уже как кадры летят цейтрафера.
Память бежит к началу моих начал.

В этом месте с места уже не двинешься —
У туземцев не очень в ходу Wi-Fi.
И при всём желании не зачекинишься.
И, похоже, что это, увы, не рай.

Песни смолкнут… Отряд не заметит выскочки.
Много в жизни глупых, смешных потерь.
Вот и утро… Наше вам, что ли, с кисточкой!
Вдохновенье моё – на ловца и зверь.

Окаменевшие корчились ветки.
Мямлили что-то губы проруби.
Провозглашали в грудной клетке
Мир и свободу души голуби.

Остервеневшие пятились строки.
Вечность пылала синим пламенем.
Мне нагадали, что ты – прочерк.
Крестным тебя бичевать знаменьем!

Я не послушал седую ведунью —
Стал воздавать я тебе почести.
Я обожаю тебя такую!
Оба с тобой мы уже – прочерки.

Не нахожу я теперь слов и места.
Всё потому, что сбылось пророчество:
Ты навсегда будешь мне невестой.
Я принимаю твоё отчество.

Просто душа упорхнула куда-то,
Просто потеря стала парусом…
Жаль, что когда тебя нет рядом,
Зеркало морщится всё старостью…