Андрей Жеребнёв - Пожар Латинского проспекта. Часть 2

– Девушки, смотрим вашу партию…

Наши красавицы кружились напротив, и у меня была возможность любоваться достойной среди других достойных – своей партнёршей. Она была великолепна! Не будь даже так плавны и пластичны её движения и изящны линии тела её – всё равно: она была лучшей! Для меня. Всегда.

– Хорошо! Давайте попробуем сделать это в парах.

В парах («Ча-ча, раз, два, три!»), с Любой, у нас получа – ча, раз, два, три! – лось хорошо: ведь со мной была она! Я отпускал Любовь в круженье алеманы, и точкой притяжения в этот миг были лишь едва соприкасавшиеся наши ладони – моей левой, и правой её рук: здесь замыкался импульс. Влекомая им, моя партнёрша возвращалась через мгновение, и правая моя рука бережно подхватывала податливый гибкий стан.

Всё возвращается на круги своя… Но – в одну реку два раза не войдёшь: вода течёт… А при ста градусах вода кипит!

Плавное – и логичное! – течение моих мыслей под музыку свернул Артём, закончивший на этом головокружительное наше занятие.

Хотел так просто от Гаврилы отделаться! Куда там! Нет – никаких сомнений на свой счёт у меня не было, да и быть не могло: откуда, спрашивается, им взяться?.. Однако развеять их стоило.

– Скажите, Артём, – скоренько одевшись и поджидая Любу, опёрся о стойку руками я, – мне, вообще, стоит заниматься? Ну, то есть, я не…

Не успел даже «безнадёжен» произнести – так резко и раздражённо оборвал меня маэстро.

– Этот вопрос, – безоговорочно сворачивал мои сантименты Артём, явно уходя от дальнейшего рассусоливания, – задаёт мне каждый! Занимайтесь, работайте, и всё придёт! Так, ну что – встаём?..

Семичасовая группа готовно – «на бодрячке» – выходила на паркет.

– Мне сегодня сюда, – ладонью означила направленье, противоположное генеральному, Люба.

Пойдём! – согласился я, готовый идти сейчас с ней на все четыре стороны света, тем более, что…

– Мне как раз надо в эту сторону – к другу зайти: они сейчас в «Клевере» целый этаж отделывают.

– Серёжа тоже, – кивнула Люба, – подрабатывать в магазин устроился – в «Бомбу». Пойду к нему.

Серёга в этом смысле был молодец! Да и хорошо ему было на стороне подрабатывать – сутки через трое, в наряд суточный заступая, Родине он служил. Вот и умудрялся при случае, и по желанию своему, находить в магазинах работёнку грузчика, либо теперь даже охранника. Непыльную и без головной боли: ни камень тебе резать не надо, ни выдумывать творчески чего-то, ни за результат конечный – футбольное поле по сантиметру! – отвечать. Красота! Честное слово – я ему завидовал!

Все при работе были, все делом занимались, один я… Танцами страдал.

– Парень, к которому сейчас иду, это единственный, на Ушакова обретённый друг. Он мне здорово там помогал. Отделочник. Теперь. А до этого… Э-э… Немало времени провёл в местах не столь отдалённых. Такие вот перипетии.

Бросив непонимающий взгляд, Люба неодобрительно повела бровью.

– Да нет, Любаш, просто, понимаешь, он очень грамотен во всех этих устоях… Со всеми телохранителями тамошними, бандюкующими, да и во всём том ужатнике – не знаю бы, как без его помощи разобрался. А заходило там порой далековато… А Татьяна – наивная! – на них юриста хотела нанимать!

– Ну, – качнула головой Люба, – с такими людьми так дела не решаются.

– Накажут…

– Да ещё как накажут!

Уж вам, Любовь Васильевна, конечно, лучше знать!

Улица была наполнена светом реклам и витрин и почти пуста от людей – час «пик» уже минул, час потехи полуночных лоботрясов ещё не наступил. И всё это: разноцветье и беззаботье, Люба, идущая рядом со мной, – было так сказочно – прекрасно, хрупко, тревожно в своей беззащитности пред той тяжёлой и мрачной реальностью, что твёрдо и могуче высилась каменным замком, хоть и в другой стороне города, но отнюдь не так уж далеко.

А Слава там, на Ушакова, действительно проявил себя однажды. Героем – без купюр! Или, вернее, «без базара». Первым моим тамошним летом сидели они, чаёвничали душевно: и Слава с Олежкой – вместе они ещё тогда работали, и Лёша-с-Витей, и отец хозяина, Степанович, именовавший сына не иначе как «заказчиком» и подряжавшийся на посильную в строительстве дома помощь. Он только что привёз полдюжины мешков клея в багажнике шестисотого «Мерседеса», ну и присел «с пацанами» чайку, за панибрата, хлебнуть. Всю жизнь он шоферил, а вот теперь стал отцом олигарха. «Ну а что, – говорил мне Слава, – вырастил хорошего сына!» Досужая болтовня за строительным, заменяющим стол козликом в тот раз перекати-полем доползла до одиозной фигуры Миши – телохранителя хозяйского. Тут и замерла – в страхе. Потому как у самого Миши разговор был короткий: «В лес, в лес – всех в лес!» Степанович здесь высказался, что имеет право – как на придомовой территории, так и внутри строения – Миша стрелять, и даже без предупреждения: он же охранник, и лицензия у него есть! На что Слава, давясь своей любимой халвой вприкуску с пряником, схохмил: пусть, мол, лучше в бетономешалку, пока её со дня на день не увезли, Миша запрыгивает, а то потом, на ходу догоняя, сложнее ему это проделать будет.