Дмитрий Ефремов - Конопляный рай

–Пашок кончай смуту нагонять. Проехали.

– Да мне наплевать на его стекла! Его же по-человечески попросили остановить. Ну что ты вылупился? Ну, давай! Чё! Зассал? Думал шпана, так и в храбряки перед бабками полез, – понесло Пашку.

Оглядевшись по сторонам, водитель грязно выругался и, помахав для острастки монтировкой, скрылся в автобусе. Машина взревела, зачихала и, выплюнув сноп вонючего дыма, поползла в длинный подъём.

В одно мгновенье приступы поноса и недержания мочи сменились истерическим смехом.

– Ну ты, Кася, клоун! Я чуть сам не обмочился.

– И мне приспичило, – кивая головой присоединился Андрей.

– Вам смешно, а я действительно на горшок хочу. Всю дорогу терпел.

Подобрав штаны, Кася поплелся к мосту.

– Ну, ты даешь! Тебе в цирке надо работать.

– Я дрессировке не поддаюсь, я свободный зверь. Кстати, Пахан, мы почти на месте, считай что дома. Осваиваетесь пока, я не долго.

Вскоре Кася, довольный, вылез из-под моста, сияющий, с уже вымытой физиономией.

– Водичка – слеза. Если по большому кто захочет, то там в аккурат два камня из воды торчат. Ну, в общем, не мне вас учить.

Кася заметно оживился, осматриваясь по сторонам. Это была его стихия.

После холодной речки усталость от долгой дороги сняло в один миг.

– Ну, ты, Демьян, и морж, – ревел Пашка, наблюдая за тем, как брат барахтается в прозрачном потоке. – Я бы ни за что не полез в воду.

– Он же не курит, как мы. Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт, – язвил Кася, подмигивая Димке.

Андрей уже стоял в узком коридоре уходящей в темный лес, давно неезженой дороги. Словно не решаясь сделать первый шаг на встречу новому приключению, он смотрел то на друзей, то в эту сумрачную глубину. Его волнение передалось и всем остальным. От деревьев исходил запах хвои и сырости, лес был темным и прохладным. Среди сплошной стены сумрачных и старых елей виднелась едва заметная просека. Это и была та самая дорога в уже давно сгоревший дотла от страшного лесного пожара нанайский поселок Бихан. Было такое ощущение, что дорога вела в никуда, в какой-то потусторонний, запретный мир. Дима никак не мог объяснить, почему у него возникла такая мысль, но ему стало жутковато. Всюду светило яркое солнце, дорога же оставалась сумрачной и тихой, даже птиц вокруг не было слышно. На какое-то мгновение ему почудилось, что дорогу охраняют невидимые лесные духи. От этой мысли он даже поёжился.

– Ну, чего приуныл, Демьян. Страшно? Это по первой. С непривычки всегда так, а потом привыкаешь. Всё парниша, обратной дороги нет, теперь только вперёд. Времени в обрез, так что ноги в горсть и не стонать. Темнота не за горами, а нам пехом двадцать километров топать. – Кася привычно подтянул джинсы, при этом несколько раз подпрыгнув пружинкой, туже затянул шнурки на кедах, и ходко зашагал по земляной дороге, не дожидаясь друзей.

– Значит, говоришь, так ни разу и не закурил? – отозвался во время возникшей паузы Володя. Я немного затушевался, не зная как ответить на вопрос, чтобы не соврать.

…– Ладно, можешь не открывать свою тайну. Вообще-то, в жизни всё надо попробовать, кроме одного. Предательства. А ты молодец! Есть сила воли, значит. А что братуха? До сих пор «пыхтит», в смысле, балуется коноплей?

Я замотал головой, про себя удивляясь, как все же Пашке удалось вылезти из этой ямы, в которой он сидел до самой армии, увязнув по самые уши.

– Я сдал его.

– Не понял. – Володька замотал головой. – Брата, ментам сдал?

– Нет, что ты… В военкомат.

– Расскажи, интересно.

– Ему повестки уже приходили, в армию, а он их в унитаз. Надоел он всем дома. Мы тогда уже не дрались, но ругались каждый день. Я уже в технаре учился, на топографа, а там военная кафедра, в армию не забирали. А он дурака валял, ни работал, ни учился. Бухал. А тут и мне повестка пришла. Я с ней и пошёл. Комиссию прохожу, а про технарь молчу. Так до анкеты и дошёл. А там же члены семьи пишутся. Я Пашку и вписал в графе, где родственников указывают. У тех глаза на лоб. Спрашивают, где мол, брат? Дома, говорю, спит на диване. Они за ним сразу послали. Так его и загребли. Он до сих пор не знает, по чьей вине в армию попал.

– Ты не сдал его, Дима. Ты его от тюрьмы спас. Таким одна дорога – зона.

Я пожал плечами, но про себя, конечно же, согласился.

– Стыдно мне перед ним, неудобно как-то.

– Чего же так? – спросил Володька, бросив короткий взгляд в мою сторону.

– Предавал я его часто.

– Это по детству что ли? Это паря дело молодое, житейское. А как? Расскажи. Может это не предательство. Может, он сам виноват был.