Дмитрий Ефремов - Зелёные глаза

Зелёный глаза

За запахом тайги.

Я сижу в глубоком кресле автобуса, и он везет меня в волшебную страну с таинственным названием «тайга». Целый год я мечтал махнуть на житейские проблемы и уехать куда подальше. В своих мечтах я оказался не одинок, рядом посапывает мой друг Лешка. Мы едем к его родному дядьке в деревню, а короче, в тайгу.

Я уверен, что если бы не житейские проблемы, заставляющие нас крутиться как белка в колесе, то за мной увязалась половина Хабаровска. Как бы тогда я не позавидовал тайге!

Несмотря на романтические перспективы, у меня куча планов и обязательств. Как говорится – совместить несовместимое: и отдохнуть, и поработать.

Нет уж! Дудки! Что-то одно. А родственники пусть будут сыты обещаниями.

Под ногами огромный рюкзак, и как я его ни прятал, очкастая контролёрша, подсевшая сразу после города, увидела его и пристала к нам, как самая настоящая вампирша. Правда, и я крови попил. Еще бы! Штраф! А с какой стати? Я что, жираф, чтобы платить за «длинную шею»?

Но заплатить за багаж все же пришлось. На самом деле это такая тактика. Она просит много и получает, сколько нужно. Я ломаюсь, как старый скупщик, и плачу, как положено, хотя в моем кармане уже просторней. Леха скалит зубы и от скромности прячет свою довольную физиономию в стекле автобуса, делая вид, что изучает заоконный ландшафт.

Лешка по натуре молчун. В школе он все десять лет играл роль или партизана, или инопланетянина. Но закончил без трояков, в отличие от меня, за что мне, конечно, стыд и позор. Лёха безобидный, как кролик, и ужасно застенчивый. Не знаю, чем обойдется ему его застенчивость и безобидность, но мне мои наглость и смелость обошлись новыми родственниками.

За окном проносятся небольшие поселки, поля с разными культурами, и от скуки половина автобуса просто храпит.

Я еду в этом направлении в первый раз. А если бы и нет, мне все равно интересно, что происходит за окном. Человечество и без того добрую треть жизни бездарно продрыхло.

Где-то впереди вырисовывается в моем воображении село Бичевое. Почему Бичевое, я еще толком не знаю, да мне и неинтересно. Главное, что там есть то, что мне необходимо: река и тайга.

Если смотреть по карте, то мы движемся по зеленому цвету. Мари, болота… Кое-где торчат пни, как свидетельство былых пожарищ – победы человека над матушкой-природой. Огромная равнина, заблудиться на которой так же просто, как и в густом лесу, если ты о ней ничего не знаешь. Но пейзаж постепенно меняется. Старина ЛиАЗ, наверное, современник динозавров, все время ворчит, не давая покоя пассажирам задних мест. С левой стороны видны голубые горы. Это Сихотэ-Алинь. Красота и недоступность. Я вырос в его отрогах. Моя бурная фантазия питалась его родниковыми речками и не знала покоя в густых лесах, где полно грибов и ягод. Это мое детство. К сожалению, я вышел из него и стал другим. Но все ещё впереди. Я хочу встретить своего старого знакомого, и надеюсь, что он меня узнает.

Моё воображение не знает предела. Я все время представляю, как пробираюсь сквозь лианы дальневосточного лимонника, срываю кислую, но ужасно вкусную ягоду, от которой мозги превращаются в грецкий орех, а потом раздуваются, как дыня. Карабкаюсь в крутые склоны величественных сопок, покрытых огромными кедрами. Выслеживаю коварного тигра и собираю кишмиш. Гребу его лопатой прямо с земли (хотя он всегда рос наверху). Набиваю желудок барбарисом. Рыба сама прыгает из воды в мой садок и замирает от счастья, презирая крючок и червяка.

Что за кошмар! (Кто-то тычет в мой бок.) Я открываю глаза. Только не это! Опять эта довольная физиономия.

– Приехали! Хватит харю давить.

– Попрошу без оскорблений! Сам-то что давил?

– Бичевая! Давай выгружайся! – Лёха опять скалит зубы. По-моему он всегда доволен.

Я продираю глаза и прогоняю последние сладкие сновидения. Реальность куда хуже. Лучше бы я спал.

Оказывается, Бичевая – большая деревня. Нам пришлось изрядно попотеть и поработать ногами, прежде чем мы нашли Лехиных родичей. Хорошо, что дядя Боря – милиционер. В деревне его знают все. Но почему-то не каждый захотел проводить нас до его дома. Один шпаненок, одетый только в трусы цвета хаки, все же вызвался довести нас. Чертова Лешкина память!

Я пообещал нарисовать добровольца за его труды. Сразу появились конкуренты. Один-два портрета – это еще куда ни шло, но пацанвы набралось слишком много. А может, мой этюдник мёдом намазан? На вопрос: «Дядя, а чо это такое?» – я сказал, что это прибор для наблюдения за звёздами, и тут же пожалел.