Семён Морозков - Волчонок с пятном на боку

Большую часть года «Ванька» утопал в непролазной грязи. Кое-как местами проложенные деревянные настилы качались и прогибались под ногами толпы, били по ногам, швырялись брызгами и сгустками грязной жижи. В летнее время настилы служили приютом для грызунов, обильно расплодившихся по всей округе. Запах на территории рынка стоял неприятный, вполне созвучный названию речки. Несло подгнившим картофелем и рыбой, дешёвой обувной кожей, старым галантерейным магазином с пыльным трикотажем; у покупателей першило в горле от бытовой химии. У речки к этому букету примешивался смрад от установленных подозрительно близко к воде туалетных кабинок. Рынок, конечно, был местом неприятным, но важным для городка. Как утверждало городское руководство, «социально значимым объектом, выводящим город в районе и даже в целой области в лидеры торговли и сервисных услуг».

Работа на хлебозаводе муторная. Короткие зимние дни мелькали за однообразной чередой одних и тех же дел и пустых забот. С утра до вечера надо было обзванивать магазины, кондитерские и торговые центры по всей области. Иногда для ведения переговоров необходимо было куда-то ехать и заключать договоры. На это уходил весь день.

Сегодня после поездки в райцентр Степан возвратился гораздо раньше обычного. На работе следовало обязательно появиться, но Степан решил вернуться к концу рабочего дня. Около двух часов дня в приподнятом настроении он шёл от остановки в сторону дома. Степан не любил рынок, но возвращаться в город всё равно приходилось сквозь его торговые ряды. Он шагал и думал, что премиальные полтора процента от суммы заключённого договора на поставку печенья подоспеют как раз ко времени оплаты за квартиру. Взгляд его равнодушно скользил по рядам палаток и лицам людей, как вдруг зацепился – пожилая женщина, одетая в фиолетовое, несуразно длинное пальто. Поднятый, облезший до подкладки некогда каракулевый воротник скрывал её лицо. Она стояла спиной к проходу и рылась в куче подпорченных овощей, сваленных в деревянный ящик. В полиэтиленовом пакетике уже просвечивал небогатый улов – несколько картофелин и морковь. Степан окликнул:

– Мамаша, а ма-ма-ша-а!

На секунду сгорбленная фигура застыла. Потом, покачав головой, словно не соглашаясь с чем-то, женщина продолжила перебирать содержимое ящика.

– Мамаш, я ж вас зову, – Степан подошёл вплотную.

Пожилая женщина повернулась. Из-под надвинутого на самые брови тёмно-серого платка на Степана уставились два слезящихся на холоде уголька. «Руки в синеву, кожа сильно обветренная. Точно бомжиха», – соображал Степан. Потом отметил, что выглядит женщина не так плохо. Зимой, в её положении. Да и дурного запаха нет. Значит, как-то она устроена.

– Вы что, новый хозяин палатки? – глядя в землю, она обреченно опустила пакет. – А я спросила разрешения у продавца. Он не против. Вы не думайте, я с разрешения. Вот только…

– Да нет, мамаш, – перебил Степан, – я просто прохожий. Купил овощей, а оказалось много, – неуклюже врал Степан, – вам не нужно? Я могу отдать. Обратно не возьмут.

Степану вдруг показалось, что она посмотрела на него слишком уж пристально, словно припоминая что-то важное. Деловито спросила:

– А овощи-то где, сынок? – наклонила голову, выглядывая сумку или пакет, но у Степана в руках была только толстая папка.

– Овощи, они… – Степан не знал, что ответить. Овощей не было, он только что решил купить их старухе, но застеснялся, и всё получалось нелепо и глупо. – Мать, я просто хочу их купить тебе. Да не ройся ты тут! – выпалил он.

Не дожидаясь ответа, шагнул к окошку палатки:

– Здрасьте. Родной, мне кило картошки, моркови грамм триста, пару луковиц. А, лимон дайте ещё и баночку лечо. Хлеба батон тоже, в целлофане который. Посвежее…

Женщина молча приняла продукты. Робко глянула внутрь пакета. Часто-часто утвердительно покачала головой, прижала пакет к груди. Сделав глубокий вдох, она снова хотела что-то сказать, но только сжала губы.

Со словами «ну вот и отлично» Степан развернулся и зашагал прочь.

На следующий день – в свой законный выходной – Степан отправился на «Ваньку». Через час хождений вдоль рядов он наконец на неё наткнулся. Вместе с другими стариками, торгующими всяким хламом, бабка стояла у самой остановки автобуса. На ящике были разложены с десяток картофелин и лимон, а на бумажке, в расщеплённой палочке, воткнутой между досок, аккуратно выведена цена.

– О, мамаша, здравствуйте! – поздоровался Степан. – Вы, я гляжу, коммерцией занимаетесь.