Сергей Кулаков - К другим берегам

Мальчик, вымыв посуду, сел рядом. Он смотрел, как отец своими короткими, сильными пальцами ловко вязал к острым, с заусеницей у острия, крючкам, пучки волосков. Белесые волоски, с чернью на кончиках, висели на крючках, точно травы на бедрах туземцев, которых Саша видел на фотографических снимках в книгах.

– Папа, а зачем это?– спросил он.

– Рыбу удить,– ответил отец, не отвлекаясь от дела.

– А рыба их ест?

– Нет, в воде рыба думает, что это корм. Ну и хватает…

– А потом ее нужно вытаскивать?

– Точно. Подсечь и тянуть.

– Ты пойдешь рыбу ловить?

– Угу.

– Возьми меня.

– Ты спать будешь…

– Я встану.

– А школа?

– Я с тобой хочу!

– Надо учиться…

Саша поднялся, взял книгу со стола. Сел на диван. Раскрыл книгу…

– У тебя в школе хоть все в порядке?– спросил отец, положив готовый крючок рядом с такими же, туземистого вида, крючками. Он смотрел на мальчика.

– Да…

Саша уставился на строчку, надоевшую глазам, едва сдерживая слезы.

– Брось губы надувать. Ладно, пойдем.

– Правда?

Отец усмехнулся, сказал «правда». Саша опять перебрался к нему поближе.

– Пап, расскажи историю…

– Какую ещё историю?

– Про рыбную ловлю.

– А-а…понятно.

Отец говорил отрывисто, сухо. Он рассказал случай, когда нескольким рыбакам удалось выловить очень крупного калкана…

– А теперь – давай спать!– закончил он. – Нужно встать пораньше, чтобы не попасть в солнцепек.

Мальчику хотелось, чтобы завтра была хорошая рыбалка. Перед сном он все старался представить: как они с отцом будут ловить рыбу…

Отец собирался тщательно, не торопясь: упаковал спиннинг в брезентовый чехол с кожаной ручкой, крепившейся к чехлу проржавевшими заклепками; в сумку положил запас крючков, два грузила, еще одну сумку для рыбы, пачку сигарет, две коробки спичек. Еду решил положить с утра, а воду налил в пластиковую бутыль и поставил в холодильник. Потом разделся, погасил свет, лег в постель. В темноте тихой, обрюзгшей цикадой, урчал механический будильник. Отец знал, что проснется вовремя.

Они сидели в лодке. Саша смотрел, как тележка с лодкой въезжает в тихую, зеленую от водорослей и мха, воду. Когда лодка закачалась на поверхности, отец приладил весла, помахал рукой человеку на берегу, и сильными, плавными движениями повел лодку, раскачиваясь от кормы к носу. Он ощущал удовольствие от движения лодки, от легкого следа за кормой, который расходился по поверхности зыбким клином, растворяясь в спокойствии моря, от удаляющегося берега и многого другого, что вполне обычно, но приобретает иной смысл перед рыбной ловлей. Все это подготавливало лов, давало ему настроение праздника, приносило покой, радость. Отец умел подолгу грести не уставая, это тоже приносило удовольствие… Голые ноги с рыжеватыми волосками (шорты он положил перед собой, на кормовое сидение) сильно упирались в дно при гребке, а на руках выступали жилы; когда проносил над водой влажное весло, с которого обрывались капли – отдыхал, делая вдох. Отец был доволен, он улыбался под длинным козырьком своей летней кепки, а бухта с высокой скалой, домиком под ней все удалялась, удалялась.

Саша глядел вперед. У него захватило дух от пространства, частью которого он стал. Пространство это становилось больше, обширнее, втягивая лодку вместе с мальчиком в свою огромность и синеву. Слегка закружилась голова от высокой прозрачности неба с ослепительным солнцем, лучи которого дробились в темной, от глубины, поверхности моря на множество мгновенных блесков. Саша стал глядеть на темно-синюю воду, любопытно бросавшуюся навстречу лодке. Слева тянулся берег с беспорядочно торчащими валунами и каменистыми пляжами. Он был дик и пустынен. На крутом подъеме берега солнце выжгло землю. Кое-где цеплялись за серую почву высохшие кривые стебли. На самой высоте росли деревья в желтой, сухой траве.

Саша иногда ложился грудью на скамейку лодки, опускал руку в воду, а там растопыривал пальцы. Любопытная вода устремлялась навстречу, быстро исследовав руку мальчика – отставала. Он вытаскивал руку, давал ей обсохнуть: мокрую по локоть, сохранившую ощущение движения на коже…

Утреннее солнце поднялось над горой. Отец перестал грести, сложил весла так, чтобы они могли сушиться, потом достал из сумки, под кормовым сидением, пластиковую флягу с холодной водой, на которой выступили капельки влаги. Отвинтил колпачок, стал пить большими глотками. Саша пить не захотел. Отец положил флягу обратно в тень, под сиденье. Достал спиннинг, освободил грузило, расправил крючки, снял с предохранительного рычажка катушку; встал, широко расставил ноги, закрутил туловище влево, а когда резко распрямил его – выпустил из левой ладони грузило, и оно, описав дугу, шлепнулось в воду в метрах пятнадцати от лодки, почти без брызг. Свинец скользнул отвесно вниз, подтягиваясь к лодке, освобождая лесу из катушки. Отец сел верхом на скамейку, застопорил увлекшуюся лесу на нужной глубине, закрепил рукоять спиннинга в решетчатом дне лодки, подперев ее голой ступней.