Юрий Якунин - Мои женщины

– Ты паренек не серчай, наслышана я про вас грузинов.

– Да не грузин я, фамилия моя Якунин, просто живу там! А жениться ни на Маше, ни на Наташе, ни на ком другой не собираюсь, пока! Да, Маша красивая и даже нравится мне как девушка, но я только перешел на второй курс института и жениться, как-то не входит в мои планы.

– Ну, извини меня, я мать и ты должен меня понять. Потом можа будет поздно! А ты ничего, не стушевался, справный будешь кому-то муж. Иди, уйми Машку, а то изрыдается дуреха!

Маша сидела у куста крыжовника и жевала ягоды. Она не плакала, но по лицу было видно, как больно ей сделала мама.

– Маш, пойдем покушаем, а потом и к сестричкам знакомится, да и в лес надо сходить.

– Правда, ты хочешь? А в лес потом по грибы пойдем да?

– Конечно, не дома же мне тебя целовать!

– Дурак!

Наконец я поел, окрошка была какая-то сказочная, не то потому, что голодный, не то потому, что Маша была рядом, не то потому, что вечером пойдем в лес целоваться. Маша смеялась, мама улыбалась и даже бабушка удивленно:

– Во, грузин окрошку уплетает, видно дома не делают! Ты, милок, на меня не серчай, тока скажи, мамка твоя знает, что ты к Машке подкатываешь?

– Бабушка, вы, что все сговорились? В Тбилиси Юру эти два бугая убить могли, а он на это не посмотрел и спас меня. Вы же его обижаете. Мне стыдно за вас и обидно за Юрочку (что-то новое, кроме моей бабули никто меня так не называл). Оставьте его в покое, не вгоняйте в краску!

– Вона красавчик какой, – не унималась бабулька – Небось бабы в Тбилиси и без гармошки липнут, чай таперича она и не надобна, так уболтать можно, Хэ-хэ-хэ!

Мама засобиралась на одну из работ, уходя открыла сервант и сказал, глядя на меня:

– Если что, деньги лежат тут, – и пошла одеваться. Машка улыбнулась, мол, теперь – свой!

Мне была очень приятна прямота и доверие этих простых людей, считающих что хорошо, то хорошо, а если плохо, то и от ворот поворот, а если уж признал человека хорошим, то и гость становится – своим!

Поев и подымив на крыльце, отправились с Машей к сестрам.

Старшей, Кате, было 24 года. Внешне похожая на Машу, только пониже и светлее. Нашего прихода она не ожидала, поэтому была «разобрана» и не очень довольна. Попросив Машу сделать кофе, она скрылась в ванной, за то мы смогли вдоволь нацеловаться и поприжиматься на кухне. Сын Миша по выходным был у свекрови, а муж Володя в Ленинграде в командировке от завода. Минут через десять Катя предстала пред наши очи, как будто другая женщина, красивая и знающая себе цену. Меня рассматривала с явным любопытством, но без видимого интереса. Или мой возраст был этому причиной или сестра. Мы сидели на кухне пили кофе, курили и травили анекдоты, вернее рассказывал я, а смеялись сестрички и так смешно было видеть, как они делали почти одинаковые жесты, мимику и интонации, морщили носики. Только глаза выражали разное, у одной – понимание вопроса, у другой интерес к этому вопросу. Поболтав, Катя крикнула в окно, куда-то через забор, сестру Алену и сказала, чтобы та несла пиво и приходила с мужем. Тут я вспомнил и о своих гостинцах и отправился к Маше в дом, захватил парочку чурчхел, бутылку Ахашени и связку сушеной хурмы. Когда вернулся стол уже был накрыт. Я познакомился с Колей, мужем Алены, а сама Алена произвела на меня, просто ошеломляющее впечатление. Волосы цвета сена, громадные зеленые глаза, достаточно большая груди и осиная талия, голос с придыхом, как у Дорониной, совершенно непохожая на сестер, но дающая им много очков форы и молодостью, и внешностью. Коля внешне был ей не ровня, обыкновенный парень, конопатый, чуть старше меня, повыше ростом и поплотнее. Детей у них пока не было. Оба учились в Москве, Алена в каком-то училище, а Коля в институте. За столом было весело, я как козлик в огороде, «прыгал и радовался обилию капусты». Выпив вина, пива и поев диковинные грузинские яства, решили сходить в лес, показать мне березовые рощи и собирать грибы. Я очень хотел искупаться и сказал об этом Маше, она засмеялась:

– Вечером будет баня!

Русские березы приступа умиления не вызвали. Больше понравилось, как собирала грибы Алена, нагибалась, показывая груди почти до сосков, Катя, же, изредка бросая на меня косой взгляд, старалась через глаза достать да самой моей мужской сути. Маша грибы не собирала, она просто улыбалась и прыгала как козочка, понимая, что я приехал именно из-за неё, а сестрички уже замужем и относительно меня им ловить нечего.

Как же иногда, по молодости, женщины бывают наивны относительно сестер, особенно, когда молоды, а сестры – плотоядны!