Андрей Дорофеев - Так и есть. Книга вторая

От обиды Тема зарычал и забился в конвульсии бессильной злости.

– Спокуха на лице! – вдруг повелительно раздался откуда-то сверху вполне жизнерадостный голос. – Не суетись, студент.

Очень нелегко контролировать себя, лежа в унизительной позе практически посреди лужи, когда чья-то рука держит твою кисть в болевом изломе, а чье-то колено вдобавок неподъемной глыбой давит тебе между лопаток. Поэтому «не суетиться» было выше его сил. Впрочем, пользы от попыток вырваться, извиваясь ужом на асфальте, также не было никакой – стоило обидчику чуть сильнее надавить на него, крепче сжав при этом заломанную кисть, как Тема вновь зарычал, но присмирел.

С ужасом он смотрел на приближающиеся две пары ног в одинаковых брюках и одинаковых кожаных туфлях явно эксклюзивного пошива.

Та нога, что побольше, полетела навстречу его лицу…

Тема зажмурился и сжался.

…мысок туфли легонько пнул его в плечо и сочный низкий бас монотонно-раскатисто прогудел:

– Вставай блят разлегса. Двасать тры минуты асталса.

Жарко и воздуха не хватает.

Самой природой изобретена эта жуткая пытка: бег в анаэробной зоне. Организму не хватает кислорода, пульс учащается, а тело пытается игнорировать рост уровня молочной кислоты в крови, являющийся прямым следствием мощной выработки энергии при невозможности своевременно утилизировать образующиеся побочные продукты. Возможно, на языке биохимии это и звучит примерно так, но на языке тела это просто ужасная и постоянно усиливающаяся мука.

Лучшее решение в такой ситуации – сбавить бег, позволить организму нормализовать бурлящие в нем процессы и перейти в штатный режим жизнедеятельности. Так поступают неспортивные ученики на уроках физкультуры, так поступают спортсмены-любители, когда понимают, что взяли слишком высокий темп, так поступают любые разумные люди. Даже если за тобой гонится сильный голодный хищник, рано или поздно биология возьмет свое: висцеральный мозг, озабоченный исключительно поддержкой правильного функционирования всех систем в организме, отдаст телу приказ, и хочешь-не хочешь, но ты остановишься.

Поэтому еще б о льшая пытка – волевым усилием преодолеть безусловный приказ лимбической системы мозга и продолжить движение.

Потому что речь идет не о самосохранении.

Задача – спасти человечество. Умереть разрешается, но нарушить приказ – никогда!

На плечи давит огромная масса металла. Винтовка, пулемет, гранатомет. Боеприпасы и бронежилет. От этого еще тяжелее бежится и дышится.

Говорят, в средние века пыточные комнаты устраивали в подвалах не только для того, чтобы заглушить вопли истязаемых бедолаг. Крики и стоны – беда невеликая. В те времена нравы были столь же просты, сколь и суровы, поэтому некоторый дополнительный шум, создаваемый в таких помещениях, не смущал простого обывателя. Дело было в другом: мрачная обстановка действовала так угнетающе, что человек ломался психологически еще не дойдя до камеры – узкое темное пространство, затхлый воздух сырого коридора, сложенного из больших камней и страх никогда не вернуться назад, к свежему воздуху и солнечному свету, разом превращали бедную жертву в дрожащее, подавленное и готовое на любой самооговор существо.

Поэтому пытка бегом с отягощением усиливается фактором коридоров и сопутствующей им клаустрофобии.

Приходится бежать по неизвестному маршруту по узким жутким проходам и слышать только жуткие стоны, иногда доносящиеся откуда-то из глубин каменной тверди.

А еще эти твари, каждая из которых метит в тебя. Зубами, когтями, струей яда или своим автоматическим оружием…

Раздается грохот и вдруг в глаза ударяет солнце.

Глаза мгновенно адаптируются к свету, но увиденное ослепляет.

Мир совсем не такой, каким был всегда.

Он неизмеримо прекраснее всего, что когда-либо доводилось видеть. В нем много людей и машин. В нем есть солнечный свет и зелень деревьев.

И в нем тоже есть твари.

Навстречу друг за другом несутся два черных автомобиля, набитых вооруженными целями. Встроенный детектор мгновенно определяет угрозу и уровень агрессии пассажиров.