Валентина Нестерова - О любви моей расскажет вечность

Костёр выше человеческого роста, чтобы Филипп без помех мог видеть муки бывшего друга и кума, сложили напротив королевской галереи. На вершине костра, привязанные к столбам, белели фигуры двух стариков, не согласившихся с церковным приговором, за что им на головы водрузили бумажные митры еретиков. Под ними суетились палачи в красных кафтанах с капюшонами на голове. Вокруг лучники держали в руках горящие факелы, мятущееся пламя которых, отражаясь в реке, обратилось в стаю золотых рыбок, явившихся посмотреть на человеческий обряд жестокосердия.

Ночь выдалась холодная, с реки дул ветер.

Ждать было невыносимо. И вдруг палач, подчиняясь тайному приказу, помахав в воздухе пучком горящей пакли, сунул её под хворост, сложенный у подножия костра.

Ветер, видимо, получил иную команду, и изменил направление.

Началась битва, которую людям не дано было понять.

Костёр не хотел разгораться.

– Магистр не виноват.

– Под пытками каждый себя оговорит.

– Бог не хочет его смерти.

– А король снова скупил зерно по дешёвке!

Чем дольше не занималось пламя, тем стремительнее развязывались у людей языки.

Подручные палача, кашляя от едкого дыма, ворошили сырые дрова длинными железными крючьями, но хвостатые саламандры мешали разгореться костру. И тогда лучники стали бросать в поленницу факелы. Ветер замер от удивления. Огонь затрепетал и взмыл кверху.

Раздались вероломные крики: как хворост бросали люди слова в костер.

– Смерть еретику!

– Смерть!

– Смерть!

– Любимый, – прошептала мать.

– Отец! – сквозь звериный вой толпы выкрикнул он.

Магистр услышал их, и сверху, сквозь пламя и дым возопил: будь проклят…

И дальше эхом прокатилось : я, предавший свою любовь и сына…

Но рев толпы заглушил последние слова.

Мать заплакала.

«Будь проклят!» – на всю жизнь отпечаталось в его голове.

Как и рассказ матери о своей грешной любви…

…Муж её воевал с соседом, когда на их землю явился отряд рыцарей, на границе с Испанией чистоту веры блюсти.

Ворота замка распахнулись, сверкнула молния, на белом коне, в белом плаще с алым крестом на груди появился Он. И всё смешалось. Небо упало на землю. Он нарушил клятву: любить только Бога. Она изменила мужу.

Любовь как пламя, может разгореться от искры случайного взгляда.

Они были счастливы целых семь дней, вернее, ночей.

Накануне возвращения мужа, отряд тамплиеров покинул их земли.

От кого родила сына, она поняла сразу, и всю свою нерастраченную любовь отдала ему.

Но Бог сурово карает за грех…

В ответ Александр невзлюбил Бога. Следить за людьми днём и ночью, читать их мысли – занятия, недостойные мужчины. А значит Бог – не мужчина, не рыцарь, не дворянин. И его слуги – священники и монахи – такие же. Передрались между собой. Христа употребляют как приправу к выгоде. Он своими глазами видел: в Авиньоне продавали распятие, на котором Христос одной рукой был прибит к кресту, а другой держал кошелёк, благословляя церковь на стяжательство…

«Только эта девушка сможет примирить меня с жизнью», – неожиданно подумал он и решил освободить Марию из рук Малахии и его помрачённого умом брата.

И вот… она хлопочет на кухне, сочиняя песню о том, каким весёлым и хмельным будет пиво. И воздух в округе, и небесные сферы вторят ей.

Наконец-то, гармония поселилась в их замке.

Но в его сердце – страх потерять её.

Он – воин. Привык убивать, разрушать.

Смерти не боится, призывал её не раз.

Но сейчас Мария носит под сердцем новую жизнь, его ребёнка.

И он постарается оградить их от всякого зла.

Так что репутация изгоя ему даже на руку.

Спасибо матушке! События на Еврейском острове так повлияли на неё, что она стала видеть следы проклятия во всём: дождило или стояла засуха, случался неурожай или не подходило тесто.

«Господь гневается на нас!» – с порога заявляла она гостям, и вскоре соседи перестали являться к ним на порог.

Его избегали. Он стал философом.

Но отвлеченные размышления больше не вдохновляли его.

Он полюбил говорить с Марией.

В разговоре, как и в любви, она была вольна…

– Звезды – хор, наша Земля поёт, и сердце тоже должно петь.

– А если возьмёт не ту ноту? – задал он иезуитский вопрос.

– Гармония нарушится, и где-то что-то обязательно случится. Хорошо, если просто подгорит пирог, – не задумываясь, ответила она.

– Хуже, если Бог накажет горбом.

– Человек – отросток Бога, сам творит…