Юрий Буковский: Логанчик Миша. Проза

Официант послушно ушёл и вернулся с закупоренным коньяком. Баранов внимательно осмотрел наклейку, пробку, велел открыть бутылку, взял её в руки, обнюхал горлышко и со стуком водрузил на стол, потребовав убрать приготовленный официантом для её содержимого прозрачный пузатый графинчик.

Обед Вова-Володя заказал не скупясь, обильно, и себе и товарищу, на все его нервные возражения, приговаривая весело:

– Не переживай, я плачу. Нам, профессуре, на коньячок доплачивают. Для мозга полезно, – хохотнул он. – Да, кстати, – вручил он Димычу с золотыми вензелями визитку. – Вдруг что понадобится, так знай – у тебя друг профессор, заведующий кафедрой.

Но, даже выпив с младшим регистратором по рюмке, Вова-Володя не угомонился, и когда официант принёс на подносе рыбные салатики и дымящиеся железные миски всё той же, непременной солянки, устроил ему новый разнос.

– Горячего надо нести отдельно! Горячего не подают вместе с закуской! Горячего надо нести, когда холодного посетитель уже скушает! – Профессор именно так и орал – «горячего» и «холодного», перемежая крики нецензурщиной. – Зови администратора!

Официант послушно привёл своё начальство. Тот был в такой же беловато-серенькой курточке с траурными лацканами, воротником и манжетами, только пониже ростом и потолще. Оба работника сферы обслуживания привычно, с кислыми лицами, выслушали недовольного клиента и унёсли «горячего».

– И смотрите, чтобы не эту порцию в микроволновке подогревать, а нового горячего мне приготовить! Когда я прикажу! – кричал им вослед Баранов. – Я студентом на каникулах в ресторане-поплавке халдеем подхалтуривал, – подмигнул он Димычу, знай, мол, наших. – Пока вы, дураки романтики на целине за копейки корячились. Все уловки этой шатии-братии знаю.

Что до Димыча, так тот очень испугался скандала с кафешной шатией-братией. Однажды ему довелось случайно подслушать откровения подвыпившего официанта о том, как тот плевал тайком в закуску куражащемуся клиенту, прикрывая затем слюну майонезом и зеленью. С тех пор, в те редкие случаи, когда он бывал в кафе или ресторанах, Шапкин изо всех сил старался понравиться и даже угодить обслуживающему персоналу.

«Раз эти двое не отвечали на крики, не спорили, – решил он, – значит, наверняка заранее решили плюнуть в закуску, отомстить».

Поэтому, Димыч, даже для виду, не стал ковыряться в салате из сайры с громким названием «По-королевски», боясь испачкать вилку в слюне, и сразу отодвинул вазочку подальше от себя – «монаршье» кушанье было подозрительно обильно залито майонезом, а сверху зеленели петрушка и укроп.

– Рыбы сейчас не хочу, – объяснил он удивлённому Вове. – Потом доем.

Но потом подали мясную и рыбную нарезки, их сменили миски «горячего», тарелки с отбивными. Всё яства были без майонеза и зелени, и регистратор смог безбоязненно как следует закусить и без «королевской» сайры. Под конец пиршества, на сладкое Вова-Володя потребовал мороженое крем-брюле с тёртым шоколадом и бутылку ликёра «Шартрез».

– Помнишь, как мы с девчонками в мороженицу вместо лекций заваливались? – пытал он под десерт бывшего сокурсника. – Я всегда потом Таньку, полненькую такую, ты её должен знать, после этих культпоходов пристраивал. «Шартрез» любила, зараза, – приподнял он, будто тост за Таньку, рюмку с ликёром, и, качнувшись, чуть не пролил её. – Стаканами лакала. Она ещё потом за Санька с младшего курса выскочила.

Однако, ни о том, как пристраивал заразу Таньку Баранов, ни как потом её облагодетельствовал Санёк с младшего потока, Шапкин знать не мог – он был не вхож в загульные тусовки. Шляпа был типичным бедным студентом – вся учёба в институте сводилась для него лишь к учёбе.

Но «Шартрезу» – этому, как он слышал, эликсиру долголетия – Димыч обрадовался. Ему довелось видеть этот ликёр лишь раз, на устроенной подшефной риэлторской фирмой для их отдела какой-то презентации непонятно чего. Отведать удививший его едким зелёным цветом напиток, он тогда не успел – единственную бутылку быстро умыкнула со стола и тут же разлила по своим пластмассовым стаканчикам, вовсю оттягивавшаяся на мероприятии, развесёлая девичья компашка.

За тягучим и пахучим ликёром выяснилось наконец то, что и должно было выясниться – Баранов совершал сделку с недвижимостью.

– Понимаешь, – делился он своими бедами, – отстроился я ещё в девяностые. Земля с домом развалюхой в деревне по наследству досталась. Избушку снёс, коттедж отгрохал. Шикарный. Теперь оказалось – не там. Место не престижное, от города далеко, газа, водопровода нет, охраны никакой. Зимой залезают всякие гопники, всё переворачивают вверх дном, воруют, ничего оставить нельзя. А в ментовке, сам понимаешь, права не покачаешь, они этих же гопников подошлют, чтобы дом спалили. Знаю я их этих ментов, они и от гопников имеют. Сейчас строю около города. Всё как у людей – охрана, газ, вода. Лесок рядом, озеро недалеко. В общем, всё, как у людей, – повторил Баранов. – А ты чего не ешь? – заметил он вазочку с салатом. – Официант! – позвал он. – Забери-ка свою дрянь, она нам не понравилась. – Профессор проводил взглядом официанта, затем осмотрел почти пустой зал. – Старый коттедж надо продавать, – вновь обратился он к Шапкину. – А с покупателями туго, сам понимаешь – кризис. Но тут подвернулся один – охотник, рыбак, ему как раз такая глухомань подходит. И при деньгах. Я его месяц окучивал. Вроде согласился. Но чую – есть у него другие варианты. Надо срочно дело ковать, пока горячо. А у вас, сам знаешь, очереди. В общем, тебе задание – надо мою сделку быстренько провернуть. По дружбе. Здесь в папке всё, – передал он Димычу через стол документы.