Андрей Куршин - Записки пьяного фельдшера, или О чем молчат души

Представили? Вряд ли. Не примерив такого на своей шкуре, понять этого невозможно. Вам, среднестатистическим гражданам (уж простите за дерзость), медицина видится куда проще, чем нам. Если вы платите какие-то непонятные налоги, это значит, что бесплатная (!) медицина должна быть самой лучшей. А тот факт, что, по сути, вы платите копейки, которых не хватает даже на наши зарплаты, вас уже никоим образом не волнует: «Я ведь плачу, я хочу самого лучшего!». Ага, не будет этого. Не потому что жалко, а потому что мы стоим на коленях, и всякий проходящий мимо норовит залезть к нам в карман или кинуть камень. Не стоит удивляться, здесь не СССР, где ценили то, что нужно ценить. Сейчас, по крайней мере, в таких городках, наподобие того, в котором я работаю, каждый новый мэр норовит набить свои карманы отовсюду, где может поживиться, а потом передать эстафету следующему мэру, чтобы не посадили. В итоге мы имеем абсолютно нищую больницу, от которой требуют невозможного.

Вы также очень любите упрекать врачей и прочий медперсонал в бессердечности. Опять же зря, скажу я вам. Каждый из нас, как бы это смешно ни звучало, помнит свой первый труп. Это именно то событие, которое даёт первую трещину в сознании. Говорит о том, насколько нестабильна и хрупка человеческая жизнь.

Мегаполис. Университет. Первый курс. Само собой, работа на скорой помощи. Декабрь. Мой второй самостоятельный выезд. До этого я, конечно, отработал санитаром. Потом, устроившись на работу в городе, в котором учился, я ездил исключительно с врачом. Катался я с ним в паре ровно два месяца, прямо с момента трудоустройства. А теперь меня сочли компетентным настолько, чтобы ездить самостоятельно, имея в распоряжении санитара. Санитарку. Она, кстати, вышла из декрета тоже всего одну смену назад. Совпадение? Не думаю…

Предварительно хотелось бы пояснить: работая с кем-то, кто стоит на карьерной лестнице выше, ты не чувствуешь той ответственности, которая приходит, когда ты работаешь в одиночку. Там есть человек, который знает больше и решает за тебя. Здесь решаешь ты. Назначаешь препараты и несешь ответственность за то, что будет с человеком после их введения.

– Андрей! Экстренный вызов! – прокричала диспетчер.

Сдвинув кепку, я приоткрыл глаза. Да, задремал, да, имею право. Во-первых, потому что все мы люди, во-вторых, потому что фельдшерам никогда не выдают серьёзных вызовов.

– Что там уже? – сонно вопросил я своего самого нелюбимого диспетчера. Никогда не любил людей, которые готовы строить козни и проблемы там, где их не должно быть в принципе.

– Мужчина посинел и упал. Гаражный массив. Рядом с нами. Поедешь ты, реанимация уже выехала, – отчеканила она, выведя меня из сонного ступора.

Вмиг проснувшись, я прыгнул в кабину «газели», и мы метнулись на указанный адрес. Как обычно и бывает в таких случаях (к сожалению, я понял это куда позже), адрес был указан неверно.

Когда я уже расслабился и решил, что всё это не всерьёз, нам навстречу выехала «Лада», и отчаянно сигналя, дала знать, что нужно ехать за ней. В то время я ещё не матерился. Но, признаюсь, первая мысль была матерной. Потому что и дурак поймёт: когда высылают сопровождение – дело совсем плохо.

Так и оказалось: на момент нашего прибытия мы обнаружили мужчину в окружении его товарищей. Сам мужчина, он же пациент, был уже синий, начиная от груди и выше. На тот момент я ещё не был знаком с таким диагнозом как ТЭЛА (тромбоэмболия легочной артерии) на практике, а поэтому решил, что ему ещё можно помочь.

– Вот стояли, выпивали, а он вдруг захрипел и упал, – лепетали мужики, окружившие тело.

– В машину его! – взревел я, экстренно подготавливая набор для сердечно-легочной реанимации.

В рекордные сроки пациент оказался в салоне «газели», и я приступил к оказанию помощи: первое – тройной приём Сафара (отвести нижнюю челюсть вниз, зафиксировать её и отвести в сторону вместе с головой для предотвращения западения языка). Второе – освобождение дыхательных путей. Здесь мне искренне жаль мою санитарку, потому что я не гнушался засовывать руку по кисть в горло пациенту, вытаскивая оттуда неудавшуюся закуску вперемежку с рвотными массами. В то время я не думал и не испытывал рвотного рефлекса, выкидывая содержимое гортани пациента куда глаза глядят.

– Вот оно! – ликующе воскликнул я, вытащив огромный шматок мяса. – Авось получится воскресить!

Стоило бы обратить внимание на состояние моей санитарки, которая была готова упасть в обморок от одного вида проникновения кисти в гортань, а когда я швырнул добычу в дверь «газели», у неё закатились глаза.