Дмитрий Тартаковский - Уроборос

Но ничего хорошего не получилось. Цирковая студия оказалась не самым приятным для Насти местом – местные «звёзды» не были рады конкурентке, да и программа оказалась в разы сложнее, чем всё, что она проходила до этого. Цирк, это такое милое заведение для детей и весёлых взрослых, имел свою обратную сторону – и мне она не понравилась.

И место дружеских посиделок заняли постоянные жалобы и слёзы. Частенько Настя плакала у меня на плече, рассказывая о трудностях на занятиях и о том, как она устала. Мне, кстати, тоже приходилось несладко – ближе к концу года нагрузки выросли в десятки раз, а времени ужасно не хватало, но по сравнению с Настиными бедами это были сущие пустяки.

– Да брось ты эту студию, – говорил я Насте каждый раз, и каждый раз она поднимала заплаканные глаза, повторяя упрямо одно и то же:

– Никогда.

Так и шло, день за днём, в бешенном темпе. Рывок, рывок, ещё рывок – и в моих руках диплом, мечта и гордость. Прощай, колледж, прощай, старая жизнь! А у Насти впереди было еще три года – три долгих года, которые трудно назвать сладкими.

А наши отношения тем временем приобрели специфический привкус «зоны дружбы». Самый цинизм ситуации состоял в том, что и у меня, и у Насти в личной жизни был полный штиль, прерываемый лишь редкими и не очень удачными увлечениями.

Тем глупее выглядела ситуация, в которой мы оба оказались. Жалуясь друг другу на «плохие половинки», мы в то же время стеснялись озвучить свои настоящие чувства. Так и получился замкнутый круг, в котором мы топтались на одном месте.

Время, в отличие от нас, не стояло на месте. Отец поставил вопрос очень жестко – или я иду работать, или ищу другую квартиру. И я принял решение идти в цех, в горячую пыль, дабы влиться в ряды современного пролетариата.

Работа втянула меня, и с удивлением я обнаружил, что цех – это нечто среднее между каторгой, боевым братством и тонущим «Титаником». Описать всё, что я пережил, невозможно одними лишь словами, тут нужны иллюстрации и мрачное музыкальное сопровождение.

С Настей мы, естественно, стали встречаться реже, но зато намного бурнее. Слёзы были гуще, а прикосновения теплее и нежнее, что смущало в разы.

– Ой, – Настя как-то странно посмотрела на меня, отрываясь от моих губ – А что…

Я, не сказав ни слова, вернул её головку в подходящее положение и продолжил целовать. С этого момента всё и навсегда изменилось. От первых поцелуев мы достаточно быстро перешли к более смелым ласкам, а в один прекрасный момент оказались в постели.

Наши вечера стали бурными. Кафе и театры ушли в прошлое, уступив место теплой кровати на старой даче Настиных родителей. Мы предавались похоти регулярно, и клянусь – в моей жизни не было более вкусных и нежных поцелуев, и уже не будет более горячего и чуствительного к малейшим ласкам тела, прекрасно юного в своей невинности.

Эти ночь трудно забыть, но еще труднее забыть рассветы, когда русая буйная голова спокойно лежала на моей груди, а я ласкал уставшие от цирковых трудов плечи.

– Ты наглый и дикий кот, – заметила Настя, покусывая меня за грудь – Как тебя только эта кровать выдерживает?

Я почесал её за левым ушком, затем рука скользнула по шее и спине:

– Так же, как и тебя, дорогая. Кстати, если у тебя еще остались силы кусаться, то у меня плохие новости

– Какие? – подняла своё личико Настя.

– Я плохо стараюсь. Очень плохо, – и я увлек её под одеяло.

Но глупо было бы сводить наше хрупкое счастье к одним постельным моментам. Наше счастье было таким, как и у всех молодых людей: прогулки, долгие вылазки на природу, абсолютно дурацкие шуточки и нелепые моменты. Счастье – одним словом, всё то, что испытывают влюбленные – и желание продлить это всё как можно дальше.

Работа затягивала меня всё глубже и глубже, а Настя поднималась всё выше и выше. Цирковая студия закончилась, и её приняли «почти официально» – как сказала она после очередной бурной ночи. Вот эти слова меня очень насторожили, но последовал взмах нежной руки, и я успокоился.

Так мы и жили в те дни, мало задумываясь о будущем. Первые выступления Насти под куполом сорвали буквально шторм аплодисментов, она быстро стала местной звездой… и начались проблемы.

Статус звезды требует упорной и постоянной работы. Тренировки заняли всё свободное время, я же почувствовал себя брошенным. Скандалы, ссоры, обиды, но до измены не дошло – и не могу сказать, хорошо это или плохо.

На этом моменте читатели готовы увидеть типичную «Санта-Барбару», с дешевыми муками и страданиями. Она любила, а он разлюбил, а потом снова сошлись – до бесконечности, до кровавой рвоты, и обязательно под современную тошнотворную поп-музыку. Но нет, реальность мрачнее и жестче в разы: Настя окончательно ушла в тренировки, а я схватился за стакан, топя горе в вине.