Наталья Криммер - Осенняя история

– Ем из твоих рук – это что же значит, я ручной?

На что я отвечала:

– Сомневаюсь, что такое в принципе возможно. Поправляйся. А там обсудим, кто ручной, а кто дикий.

Он много спал, видимо, препараты, которые ему кололи, обладали снотворным эффектом. Лариса считала, что во сне организм лучше восстанавливается. Наверное, она была права. А ещё в эти дни в больнице он вёл довольно светский образ жизни. Визитёры были ежедневно и в большом количестве. Я даже заволновалась, не вредно ли это ему. Но Лариса успокоила:

– Ему это даже нужно. Пусть общается, отвлекается от больничной реальности. Следите только, чтобы не переутомлялся. А главное, не нервничал. Любые волнения противопоказаны категорически!

Таким образом, я превратилась в Цербера. Или мне казалось, что я в него превратилась. По крайней мере, присутствие любых посетителей я очень жестко регламентировала. И, что самое смешное, свободолюбивому, не терпящему никакого руководства, Стасу это нравилось. Парадокс.

– Правильно, девушка, гоните их, – подбадривал меня Стас, – больной же устал. Ему вредно переутомляться. – И добавлял, каким-то домашним, ласковым тоном, – ты главное сама не уходи. Оставаться без тебя мне противопоказано, – и парадировал Ларису, – категорически.

После того, как на меня обрушилась информация о родившемся ребенке и еще много всяких явно лишних для меня новостей, Стас понял, что необходимо что-то менять. Новый виток наших отношений я для себя назвала «развлекательно-гостевой» или «гостево-развлекательный», как кому больше нравится.

У меня сложилось впечатление, что после возникшей напряженности, он решил, во что бы то ни стало, эту напряженность устранить. А делать это, как ему казалось, нужно было развлекая меня до полусмерти, водя по гостям, ресторанам и всяким увеселительным мероприятиям, чтобы на дурные мысли у меня просто не оставалось времени и сил.

Никогда в своей жизни я столько не ходила: по выставкам, театрам, концертам и по гостям.

Из этого списка меня больше интересовали театры и концерты, где Стас довольно часто скучал, и я понимала, что эта «жертва» ради меня. И в ответ посещала вернисажи, которые мне были не всегда интересны. А уж хождение по гостям, вообще не воодушевляло. Там часто собирались малознакомые мне люди, которые много говорили о «высоком», спорили, что-то друг другу доказывали, и мне это было далеко не всегда интересно.

Пожалуй, не считая художника Аркадия Веснина, который действительно был хорошим другом и ко мне относился очень уважительно, я любила ходить в гости только к приятелю Стаса – известному драматургу Владимиру Гончарову. Он много писал сценариев для кино, я видела несколько хороших фильмов, автором сценария, которых он являлся. Да и вообще он был славный мужик, интересный собеседник и как-то сразу проникся ко мне тёплыми чувствами. Стас, разумеется, незамедлительно заявил, что «Володька в тебя влюбился». Безусловно, это была ерунда. Я просто чувствовала искреннее, хорошее к себе отношение, а в нашем мире это, к сожалению, не так часто встречается.

Помню, как мы познакомились с Гончаровым. Он жил в старом доме на Смоленке, в шикарной квартире со старинной мебелью и дубовым паркетом. Такая мебель сейчас в антикварном магазине стоила бы целое состояние. А тогда я просто почувствовала, что пришла в уютный московский дом. Стас представил меня хозяину дома, сказал, что я режиссёр, сценарист. Гончаров протянул мне руку, с улыбкой сказал:

– Здравствуйте, коллега.

– Ну, коллега это громко сказано, – скромно ответила я. – Я больше эстрадой занимаюсь: всякими концертами, развлекательными мероприятиями. А кино, мне кажется, чем-то более серьезным.

– Да все мы, как говориться, одним миром мазаны, – ответил Гончаров. Пригласил, – проходите, Наташа, располагайтесь, чувствуйте себя как дома. На нас со Стасом внимания не обращайте. Мы тут чуть-чуть по-стариковски побрюзжим, – и весело подмигнул мне.

Стас «стариковское брюзжание» не оценил и одарил приятеля довольно не дружелюбным взглядом, чем развеселил его ещё больше, и Гончаров продолжил своё показательное выступление.

– Вы, Наташа, не вздумайте меня по имени и отчеству называть. Я это не люблю. Зовите – Владимир или даже лучше Володя.

Я увидела, что Стас, наблюдая, как кокетничает его приятель, начал злиться. Заметив это, я в душе усмехнулась, тоже решила не отставать и вступила в игру.

– Как-то неудобно просто по имени, – заахала я, – известный драматург, взрослый человек. Давайте я Вас буду звать дядя Володя.