Любовь Сушко - Моя любимая – Кикимора. Сказки для взрослых

И он остановился перед ними и стал копать мох ушибленным копытом.

– А чего ты удирал? – издалека начал кот.

– Бабочку-то спасли, – пробурчал черт, – но ведь я ей правду сказал, она станет Кикиморой.

– А с чего ты взял, что твоя правда нужна бабочке, правдоруб, – возмущался ворон.

Но кота еще больше волновало другое:

– А разве мы с тобой не говорили, и ты не обещал мне, что не скажешь ей этого.

– Говорили, – проворчал черт. Этого он и боялся, да куда деваться, – только не сдержался я, да и правда правдой остается.

– Правда? А допустим, не доживет бабочка до возраста Кикиморы, и что твоя правда.

Черт оторопел, ведь это и на самом деле могло случиться.

– Я о том не подумал, – признался он.

– А я давно заметил, что голова тебе дана только для того, чтобы рога носить.

Они долго еще ругались, черт оправдывался.

– Ты уже весь мох перекопал, – наконец, остановился первым кот.

– И что?

– А ничего, – причеши его хорошенько, в порядок приведи, и ворон свидетель, предупреждаю в последний раз, если еще хоть раз…

Кот задохнулся от ярости – к Балде отправишься.

– Только не к Балде, я больше никому слова не скажу, правду от меня никто не узнает.

– Заставь черта тайну хранить,.. усмехнулся ворон.

Они остановились на поляне, пока черт мох расчесывал и лес в порядок приводил.

Несколько бабочек кружили в небе. Они были так легки и прекрасны. Они еще не узнали правду от нашего черта, и потому излучали счастье.

Кот смотрел на красоту эту, не мигая. Он верил, что красота и на самом деле спасает мир. И легкие бабочки его в том убеждали.

Мир прекрасен, пока над головой порхают разноцветные бабочки.

Чертенок тоже посмотрел в небо, и онемел.

Как же там было красиво. Но он оглянулся на кота, наказавшего его тяжким трудом, и закончил свою работу. Пусть мир будет еще прекраснее.

А бабочки парили над землей и в блеске солнца все еще витали рядом. И пусть легко ранима красота, и пусть в душе огонь ее сияет.

Солнце скатилось на дно болота и потонуло.

Водяной Кеша понял, что у беса Матвея началась настоящая депрессия. Он не смотрел даже на самую красивую русалку Анфису.

Правда, она в упор его не видела, до того момента, пока он на нее смотрел, а теперь, когда с печальным видом Водяной сообщил ей о том, она чуть не утонула от ярости. И так ударила хвостом по воде, что Водяной, при его солидности подпрыгнул и чертыхнулся, а бес Матвей, он был худощав, да что там, почти тощ, аж подлетел и оказался на широкой ветке дерева.

Но что больше всего удивило Лешего и Водяного – оба они со своих пней за ним наблюдали, он не заметил даже этого, развалился на той самой ветке и стал болтать копытами в разные стороны. Это могло значить, что ему совсем худо.

Бесу накануне приснилась Яга, он боялся ее и за советами никогда не ходил, в отличие от остальных своих собратьев, она приснилась ему и сказала буквально следующее:

– Оставь мечты свои, о, черт полосатый, больше ни одна русалка и хвостом не махнет в твою сторону, да что русалки, ни одной Кикиморе ты не будешь нужен.

В холодном поту проснулся Матвей, и стал еще кричать о том, что видел он в болоте в белых тапка всех Кикимор. Он сначала и сам не мог понять, почему именно в белых тапках, а потом вспомнил, что люди так говорят о покойниках своих. Правда, Кикиморе смерть не грозила, но в белые тапки он на всякий случай ее все-таки нарядил.

Но кричал он скорее от обиды. Потому что на самом деле, немного подумав, он бы согласился и на Кикимору, конечно. А что, Банник рассказывал, какие ночки ему Настька устраивала, как Баня шаталась, да чуть не сгорела, когда они там случайно вместе оказались.

Но об этом лучше не думать вовсе, особенно когда в округе ни одной Кикиморы не наблюдается.

Нет, на крайний случай, Кикимора, это тоже не плохо. Он согласен, только весь вопрос в том, согласится ли она.

Филин Марк уселся на соседнюю ветку и молча стал его разглядывать. Он удивился немного тому, что не птица, а какой-то мохнатый бес разлегся на ветке и мечтает о чем-то. Разве это не наглость настоящая? А если все черти на их деревья полезут, что тогда будет, нормальному Филину голову негде приклонить. Он задумался, о том, как бороться с такой напастью.

Но с чертями, особенно полосатыми филин никогда не связывался, потому что они были особенно пакостными и злопамятными в отличие от бесполосных чертей. Он был мудрым, и точно знал, что полосатые черти появлялись в этом мире в високосные года, и лучше от них держаться подальше. И трудно даже представить себе, как все обернуться может. Потому он и промолчал.