Полин Ригель - Синие косточки съеденного яблока

Он укатился, он почти сорвался. Он нитками цепляется за сонм. Реальность – это пропасть настоящего. Сонм – облако.

И Он

За облако мысль к Богу посылает,

Он пишет через подсознание письмо:

«Йезус, Мария, Йозеф, Дева святая и святой ангел. Отец Бог. Помоги. Я твой сын, я у края…»

Яблоком самосознания из райского сада скатывается послание:

«За бога не прячься, выставляя червивый свой плод, за веру,

Ибо по нашим идеалам дано будет нам».

Подпись: Бог

Мы погружались на дно по собственной инициативе. Запасаясь всеми атрибутами для экспедиции в самый низ, в зловещую пропасть по маршруту, с которого возвращаются лишь единицы.

Мы. Храбрые и вызывающие легкое неодобрение. Мы. Ускользающие и убегающие от простоты, ловим заманчивую разность. Прыгаем с сачком за бабочками неприятностей и впадаем в передряги, в которые не попадают даже алкоголики и наркоманы, мы – бестолковые и безбашенные, стремящиеся все узнать, почувствовать, попробовать, переиначить, а после рассказывать да так, чтобы у слушающих дух захватывало.

Мы – живые. Мы – гимн. Мы – мир.

Я кладу руки на сердце, вскидываю к небу, а после прыгаю в самый низ. Ты за мной бросаешься в объятия дна. Но как до дна дотянуть тому, кто прыгает в нарукавниках? Ах! От твоего безумия только слово. Я машу тебе на прощание ластами, как рыбьим хвостом. Целуй сушу и будь доволен. Ты визжишь, как девчонка от злости, ты кипишь и свистишь, как металлический чайник, сбрасываешь нарукавники, проглатываешь ярость в горле, она генерируется по пути твоей глотки в зеленый нектар и протекает в сердечную мышцу. Воодушевленным, поборовшим страх, ты плывешь за мной и чувствуешь жизнью трезвонность, по венам текущую.

Дно. Ступни идут по пескам, наступают на камбалу. Ра- зум чешется. По телу бегут мурашки. Я смотрю в призму и вижу соседнее дно, на котором много костей.

Люди не всплывшие. Бездыханные. Захлебнувшиеся в полете вниз.

Я смотрю на тебя, отталкиваюсь пятками и возвращаюсь в мир.

Рыбы на прощание пускают нам пузыри вместо пожеланий на удачу.

Где-то в костях трещит:

Захлебывайся

временами года

счастьем

любовью

захлебывайся

ныряй на самое дно

вбирая воздух

из волн и соли

захлебывайся

если твердо знаешь, что потом всплывешь

захлебывайся

откачают

не откачают, откачаешь сам.

захлебывайся, пока не скажешь: «Я жизнь познал, я всю жизнь познал».

Притворяюсь, что не вижу. Иду, насвистываю. Глаз один зажмуриваю, вторым невзначай ловлю ее. Ах, вертехвостка! Ах, вертекрылая! Не дразни меня, я до тебя хоть рукой. Будешь потом моей, несвободной. Посажу тебя в роскошную клетку из настоящего золота. Ну же. Подлетай ближе. Ну же. Или лети от меня за сто городов.

Летишь за мной, красивая. Я бы преследовал тебя, если бы ты сама не напала на мой след. Что ты высматриваешь, внимательная? Спрашиваю единожды: кто тебя послал? Не дразнись предо мной. Я таких, как ты, стаями. Прижимал.

Надо мной кружишь. Ладно, знаешь ведь, особенная. Меня манишь, не отпускаешь, но не сдаешься мне. Истинная женщина. Описать тебя словом и… руками отнять себе.

Я тебе улыбаюсь своим желанием, своими мечтами, воображением. И ты вообрази свои возможности, если мы прильнем друг к другу на этом пыльном пути.

Не разбрасывай свои перья, не щекочи мои чувства.

Я искусство.

Ты искусство.

Шагай ко мне.

Я широк на поступки и в сознании густо. Будь моей.

Птица, птица.

Надо мной кружится.

Не бегу за ней. Отвернется, и я, как охотник, брошу свою сеть.

Прежде выстрелю в нее взглядом. Пусть псы мои схватят, слетающую на поверхность моих ног, за горло и несут ко мне. Аккуратно. Не умертвляя. Мне она живая нужна. И скорей.

Пока желание горячо. И шаги легки. Пока во тьме не ужасно мое преступление. Я с рассветом расскажу о ней. Миру. Сейчас мне нужно. Время.

Птица – мысль.

Кружит. Ласкаю кокетку взглядом и словом. Она сейчас надо мной, но вскоре будет в моих оковах. Золотая клетка ума моего, бесценных извилин. Я тебя обязательно. Рукой, пусть даже силой.