Ира Николаева - Зимнее кружево. Эта история… (сборник)

Зимний день – пушистый и холодный,
небо разливает свою тень,
солнце отсылает лучик вздорно,
пробиваясь сквозь метели стен.

Снег кружит, бросая в очи хлопья,
засыпает шапки и шарфы,
пешеходы, пробираясь робко,
сдвинут все на нос воротники.

Скользкая поземка заметает,
и сапожки катят по ледку,
дворники песочек рассыпают —
чтоб шагалось легче на снегу.

Улицы полнятся – пешеходы,
все спешат, торопятся, бегут,
под ногами лед, снегов сугробы,
а зима – не враг, да и не друг.

Вальс фигурный, вальс ажурный,
кружат зимние ветра,
солнца шар алел пурпурный,
серебром легли снега.

Раз-два-три – пел колокольчик,
а бубенчик подпевал,
мчала тройка за околье,
цокот ритмы отбивал.

И звенела, и кружила
стая пташек в вышине,
вальсом музыка парила,
вечер таял в сизой мгле.

Зима созвала все метели,
да было дело в феврале,
уж подступали март с апрелем,
ей спохватиться б в январе.
И ветры дули уж лениво,
снег промокал вослед лучам,
что ж – вещи сложит торопливо
зима по сумкам, рюкзакам.
На поезд поздний соберется,
уедет за Полярный круг,
там разгуляется, взовьется,
до лета будет недосуг.
Назад заторопится в осень,
придет обычно – не спросясь,
характер, как всегда, несносен —
то испокону, отродясь.

Как мела метель – словно помелом,
заметая день вьюгою-хвостом,
украшая ночь звездопадом льда,
укрывала дол тканями плаща.
И, взвиваясь, дул ветер снегом ввысь,
и в неправде той был зимы каприз,
полночь плакала – свет опаловый,
то луна была – запоздалая.

Зима – пора цветов белесых,
как жемчуг серебрится снег,
снежинок опадает россыпь,
то вторится из века в век.

Зима – пора чудесных песен
да святочного волшебства,
по всем полям и долам, весям —
придет в деревни, города.

Зима – пора забав веселых:
катки, салазки мчат с горы,
все там же – в деревнях и селах
раскинут ярмарки пиры.

Вскачь повозка запряжная,
бьет копытом коренной,
тройка едет удалая,
мчит дороженька домой.
Кони мастию гнедою,
слышен храп издалека,
пыль аж крошкой ледяною,
сбоку – шоры на глаза.
Скачут шаг, потом рысцою,
на галоп не перейти,
рядом волк бежит и воет,
сани с грузом нелегки.
Только вот ямщик с хлыстами,
щелкнул в воздух – волк в кусты,
мускулы пошли буграми,
у коней от той езды.
Ямщичок затянет песню,
свистнет, крикнет во всю мочь,
пятернею перекрестит
грудь свою – должно помочь.
Сгинет страх с протяжным воем,
а дорога дальше – гладь,
ведь в санях ружьишко с боем —
завороженная кладь.

Забелила краской белой
все дороженьки зима,
рисовала долы мелом,
все без отдыха и сна.
Распушила хлопком ветви,
разукрасила кусты,
как побелкой дуют ветры,
записавшись в маляры.

Черно небо, небо в тучах,
непогодушка грядет,
сгинул в тьме последний лучик,
заслезился небосвод.

Дождик слезы проливает,
ветер трубами гудит,
шквал из листьев поднимая,
он с грозою говорит.

Осень плакала и злилась,
разбросала платья все,
а зима, ступая стыло,
снег ссыпала на заре.

Покрывала белым долы,
наряжалась вся в платки,
ветер выводил ей соло —
дружбы наводил мосты.

Кружится в танце, в бубен бьет,
варган мелодией струится,
в священном трепете народ —
волнуется, богов боится.

Кружит шаман, кружат ветра
и духов леса созывают,
а хвоя – словно бы листва —
с пушистых сосен облетает.

И затевался ураган,
Здесь вьюга дула, заметала,
заклятья духам слал шаман —
страх напускал – никак не мало.

То власть богов перед Землей,
он вопрошает провидений,
и кружит бубен пред толпой —
селенье ждет чудес-знамений.

– Шаман, ты наколдуй погоду,
чтоб стихла стылая пурга,
чтоб ясный полдень – небосводу,
замолкли б вьюги чтоб, ветра.
Вождь племени главой склонился:
– Прошу, охоту ниспошли,
чтобы олень в лесах явился
да мясом полнились котлы.
В селениях чтобы далеких
умчались голод с хворотьбой…
Вождь говорил с тоской глубокой,
шаман внимал молитве той.