Андрей Калинин - I (роман)

Через поле мы вышли на асфальтовую дорожку. Пилить до пешеходного мостика теперь было совсем прилично, те же минут двадцать пять, что блуждали во тьме. Долго мне потом припоминали эту историю. Я же позиций не сдавал, ссылаясь на пространственно-временной тоннель.

Помимо пешеходного мостика, на остров ведёт один из автомобильных мостов через Енисей, поэтому сюда удобно доехать на автобусе. Я выхожу на остановке и вижу привычную взору картину: пункты проката велосипедов, снующие туда-сюда, кто пешком, кто на роликах или велике люди. Нахожу глазами своего друга Дениса. Он в чёрных джинсах, кедах, каком-то винтажном сером пиджаке и с недельной щетиной. Подхожу и говорю, что он вылитый бомж-миллионер Киану Ривз. Не хватает только скамейки, кофе и папарацци.

Мы ждём Машу и Рому. Мои друзья – как герои книг тех писателей, что любят выпить, обладают ярким чувством юмора и после смерти останавливаются на той ступеньке признания и славы, которая мостится где-то между званиями «непризнанный гений» и «великий писатель современности». Сэлинджер, Воннегут, Коупленд, Довлатов. Их персонажей любишь, их чувствуешь и сопереживаешь, но понимаешь, что это удел небольшого круга. Потому что нынешнее время – это гонка за успехом. А успех не признает любви к милым неудачникам. Хотя всегда есть исключения, к счастью.

Я очень люблю своих друзей. Маша является в зелёных джинсах и с рюкзаком. Она очень красивая и милая до невозможного. Моя бывшая девушка, с которой я сохранил дружбу, потому что мы не могли её не сохранить. Она, пожалуй, мой самый дорогой человек, любовь к которому из страсти перетекла в ту самую абсолютную, безэгоистичную, просто как к человеку, которую некоторые люди и называют настоящей. Так что теперь мы друзья.

Рома высокий и худой. Он корреспондент в Красноярской епархиальной газете «Православный диалог». Как-то я спрашиваю его в Контакте, чем отличаются понятия «святой» и «пресвятой»? Следующим сообщением я зову его на вечеринку «Садо-диско» в одном из наших клубов, где все девочки разоденутся как шлюхи, а алкоголь и разврат будут литься рекой. Мне нравится его юмор, над его шутками я смеюсь как ненормальный.

Мы в самом центре острова. Где-то далеко тот самый пешеходный мост, в сторону которого мы направляемся. Позади половина острова, которая по-прежнему остаётся необжитой, с гравийными и земляными дорогами, с ещё одним небольшим мостом, недостроенным или разрушенным, до которого, словно до древнего артефакта, мечтают доехать велосипедисты, у которых в распоряжении есть всего час проката. Мы идём меж велосипедов и людей, впереди – дорожки с хорошим асфальтом, уходящие вдаль, а по обе стороны от них -огромные зелёные поляны, где разместились отдыхающие.

Решаем направиться налево, к трём одиноким деревьям вдалеке – симпатичное и почему-то свободное место. Свободное – это в том смысле, что в радиусе пятидесяти метров никого нет, разве что суслики, порой вылезающие из своих нор и устремляющие морды к небу, а потом осматривающиеся вокруг, как пограничники.

У нас есть еда, вода, летающая тарелка и тёплая, хотя слегка облачная и ветреная, погода. Маша в последнее время противится всякой физической активности, она устраивается рисовать. Мы мужской компанией пытаемся наладить надёжные поставки фрисби в руки друг друга, но при ветре, постепенно набирающем силу, это становится проблематично.

Мы перекусываем, фотографируемся. Кто тот человек, которому в голову пришла гениальная фраза: «Сейчас всё на свете должно заканчиваться фотографией»? Как он прав! Хотя наверняка её придумали несколько людей одновременно, великие открытия часто случаются именно так. Я надеваю пиджак Дениса, солнцезащитные очки и становлюсь таким красавчиком, что сам от себя в восторге. Маша делает шикарные чёрно-белые фотографии на «мыльницу», сегодня вечером я сменю аватарку, это факт. Смешно, что мы теперь во время любого действия, заполучив классный снимок, начинаем испытывать ноющее желание поскорей добраться до дома, залезть в Интернет и обновить эту чёртову аватарку. Люди увидят, как прекрасна наша жизнь. Как здорово.

Метрах в ста от нас человек двадцать играют в лапту. Я бы тоже с удовольствием поиграл, последний раз делал это лет восемь назад в школе. Помню фразу физрука, когда я по какому-то случайному стечению обстоятельств остался бить последним в команде. Он сказал: «А, Данилова оставили? Ну он попадает... » В том смысле, что я попадаю по мячу.