Марина Важова - Семь мужей Синеглазки. Сказка-быль

Ходит по каким-то гостям, знакомится в трамвае.

***

Иногда заходит в Альма Матер. Вот окно дипломной мастерской Брюса. Свет горит, значит тут. Кидает камушек. Выглядывает длинноволосая голова. В открытую форточку кричит: «Иди сюда, Бяка!».

– А Эрудит есть?

Она поднимается на второй этаж и подходит к двери мастерской. Из неё выбегает девушка, губы дрожат.

– Что ж ты, Бяка, не сказал…

– А, пусть проветрится, остынет. Ну, давай, твой ход, я уже сложил слово.

Они сидят час, другой. Играют и разговаривают. Про его бабушку, которой исполнилось девяносто, про свадьбу младшего брата Кунь-Жуна: ему повезло, не пришлось ждать, их свадебные деньги достались.

Хоть кому-то польза от их развода.

Вдруг – камешек в стекло. Подходят к окну – там она, с дрожащими губами. Увидела Синеглазку – убежала.

– Нехорошо, девушку обидели…

– Да ну её! Пристала… Ничего, вернётся. Куда денется… Может, домой пойдём, Бяка? Лили скучает.

– Нет, – вздыхает Синеглазка, – мне надо к себе.

Посмотреть, вдруг Скиталец уже дома.

***

В темноте коридора взгляд выхватывает полоску света под дверью. Сердце делает перебой. Нет, это у Певицы.

На следующий день, возвращаясь с работы, слышит смех. Поворачивает голову – бог мой, это Лили! На велосипеде с дутыми шинами мчится навстречу. А сзади Скиталец, бежит, придерживая седло.

Так втроём и с велосипедом поднялись наверх. Дочка в центре внимания. Разговаривают с ней, смотрят на неё. Друг на друга – только вскользь.

Лили спит, Скиталец отмокает в ванной. Вот его рюкзак. Надо посмотреть, что там.

Нет, невозможно, будто этот ветхий рюкзачок окружён отталкивающим полем. Даже голова резко заболела.

Она не должна. Если хочет быть с ним… Если хочет, чтобы он…

Расстилает постель, достаёт бутылку вина, припасённого на этот случай, нарезает сыр, докторскую колбаску, зажигает свечи.

А тут и он из ванной с полотенцем вокруг бёдер.

Оно так легко снимается…

***

Где же он был целый месяц? Где скитался?

Нет, эти вопросы задавать нельзя, если она хочет…

– Где же ты пропадал целый месяц?

Молчит и улыбается, будто не слышит.

– Знаешь, с велосипеда надо снять боковые колёсики. Лили пора кататься на двухколёсном. Завтра сниму.

Потом, будто не заметив её молчания, продолжает: «И вообще, пусть она живёт с нами. Устроим в садик, а пока будет со мной».

Да, с тобой… Сегодня ты есть, а завтра упылишь».

Но вслух говорит другое. Что скоро на дачу с садиком, что там хорошо, Лили нравится воспитательница.

Пожимает плечами – как хочешь.

***

Синеглазка приходит с работы – в комнате девушка. Волосы светлые, длинные, сама – худоба. Глянула испуганно и поближе к Скитальцу.

– Это Мышка. Ей негде жить. Пусть пока переночует у нас?

– И где она будет спать?

У них одна кровать, а Лили, когда гостит, ночует на детском матрасике.

– Я могу на полу, – с жаром предлагает Скиталец.

А мне, что ли, с Мышкой в одной кровати?

Та срывается с места, хватает сумочку и к двери: «Я пойду к Эмиру!».

– Нет, ты к нему не пойдёшь. Хватит уже, находилась!

Ого, это вроде сцена ревности? При ней?

Да, дождалась…

Они ещё препираются в коридоре. Возвращается один. Лицо злое, глаза прищурены.

– Ну, вот, теперь она снова сядет на иглу! Потащилась к этому засранцу за дозой. Что тебе, жалко было её пустить на пару дней?

– Откуда я знала… Может, догонишь, вернёшь?

Зачем она это говорит? Ей же не хочется, чтобы Мышка вернулась.

Но дверь уже хлопнула, побежал догонять. Сейчас приведёт, и ей придётся делить постель с наркоманкой, ещё кормить её. А завтра уйти на работу и оставить их вместе .

На шнуре торшера – куколка из ниток мулине. Сегодня утром её здесь не было. Видно, мышастая тварь привязала!

Отрезала и в мусорное ведро.

Скиталец вернулся поздно ночью. Нет, не догнал. Даже у Эмира был и скандал устроил, грозил сдать. Она туда не приходила. Куда попёрлась, дурочка?

Уже лёжа в кровати и обнимая Синеглазку, тянет руку выключить торшер. И замирает.

– Где куколка?

– В ведре.

Молча достаёт и прилаживает на место.

– Это мой талисман. Не трогай.

Спокоен, но больше не обнимает.

На улицы Города свалилось лето. С крыш домов, с позолоты шпилей.

Горячей жестью, пыльной трухой тополиного пуха.

Раскалённый асфальт жжёт пятки через подошвы сандалий.

Хорошо, что Лили на даче в Солнечной Долине. Там сосны, море, простор.