Серафима Богомолова - Загадка Восточного экспресса

Я взглянул на Лину. Прижавшись лбом к стеклу вагонного окна, она мечтательно всматривалась куда-то в туман. Интересно, какие «сказочные виньетки» видятся ей в этих клочьях водяного пара…

Достав блокнот, который мне приглянулся в одной из витрин на вокзале Виктория, я открыл его и стал набрасывать в нем профиль Лины.

Вообще-то, я ничего со времен Беркли не рисовал. В Бостоне у меня всегда была под рукой художественная тетрадь. Хоть я и учился музыке, сам город как-то располагал меня и к другим творческим занятиям.

Особенно много набросков у меня осталось с тусовочных встреч студентов различных колледжей и университетов Бостона на одной из площадей Гарварда в Кембридже. В ту пору я увлекался балеринами, вернее их ногами, и все выискивал в толпе студенток с артистических факультетов идеальную пару. Потом мой интерес как-то сам собой пропал, и я бросил рисование…

Поезд слегка качнуло в сторону. Моя нога, скользнув по шелку юбки Лины, на мгновение чуть сильнее прижалась к её бедру. Меня потянуло положить ей руку на коленку. Я уже было собирался это сделать, как почувствовал, что кто-то на меня смотрит. Подняв глаза, я наткнулся на осуждающий взгляд пожилого джентльмена. «Неужели старик умеет читать чужие мысли», подумал я и, тут же покраснев, опустил глаза.

Через несколько секунд я снова украдкой взглянул в его сторону. Однако на этот раз пожилого джентльмена в кресле не оказалось. Приподнявшись, я пробежался глазами по салону, но старика нигде не было видно.

«Показалось, наверное», подумал я и бросил взгляд на Лину… Но она больше не всматривалась в окно – её голова была откинута на спинку кресла, а глаза закрыты… Я уже собирался вернуться к рисунку, как с губ Лины слетело что-то похожее на стон.

– Лина, – дотронулся я до её руки.

Она открыла глаза.

– Тебе что-то приснилось? – спросил я.

– Приснилось? – сонно переспросила она.

– Ну да, – кивнул я. – Ты только что стонала во сне…

– А-а-а, не знаю, может быть и снилось, – протянула она, задумчиво водя пальцами по краю бокала. Её ногти, блестя лаком, темно-вишневыми капельками заскользили по хрусталю.

– Знаешь, – оторвав свой взгляд от её ногтей, произнес я, – мне тут кое-что показалось…

– Что ты имеешь в виду? – подняла она на меня глаза.

– Ну, ты когда в окно смотрела, я решил сделать набросок твоего профиля…

– Льюк, я не знала, что ты умеешь рисовать, – воскликнула она.

– Ну, не то, чтобы рисовать, так, люблю эскизы и наброски делать, – смутился я.

– А покажи мне, пожалуйста, что у тебя вышло, – попросила она, положив руку на блокнот.

Мне вдруг стало неловко. Ведь свои наброски я раньше никогда никому не показывал. Ноги балерин даже maman не видела. А вообще, оно и к лучшему, что не видела, а то обязательно все не так бы интерпретировала. А я больше всего боялся, что меня могут неправильно понять.

– Ну, если не хочешь сейчас, можешь потом как-нибудь показать, – заметив мое смущение, сказала Лина и убрала руку с блокнота.

– Я обязательно покажу тебе все свои рисунки… Только сначала я хотел бы немного потренироваться, а то я с самого Беркли не рисовал, – поспешил объяснить я.

– Да, конечно, – улыбнулась Лина. – Ты говорил о том, что тебе что-то там показалось…

– Ах да, я хотел сказать, что когда делал набросок твоего профиля, заметил, что на меня пристально смотрел один старик, и вид у него был какой-то суровый…

– Какой старик?

– Ну, тот, что сидел в кресле за тобой, лицом ко мне, – пояснил я.

– А-а-а, – протянула Лина и, обернувшись, кинула взгляд на кресло, о котором шла речь. – Но, там же никого нет…

– Да, это сейчас в нем никого нет, а пять минут назад мне показалось, что там сидел старик…

– Интересно… А почему ты говоришь «показалось»?

– Потому, что я не уверен, сидел ли он там или нет, – ответил я.

– Слушай, а может спросить об этом старике у стюарда? – предложила Лина. – Он-то наверняка должен знать, сидел он в том кресле или нет.

Я вдруг стушевался. А что, если мне этот старик просто привиделся… Ведь бывает же такое. Одно дело обсуждать то, что мне показалось с Линой, и совсем другое начинать расспрашивать стюардов о несуществующем пассажире.

Представляю, как мы при этом с ней будем глупо выглядеть. Вернее, глупо буду выглядеть я, и не только перед Линой, но еще и перед стюардом. А мне совершенно этого не хотелось, но сказать ей о моих сомнениях я не решился.