Виктор Бейлис - Старик с розами. Рассказы… и другие рассказы

– Кажется, мы давно не приглашали К.

И Андрей с готовностью поддерживал ее: ему нравились застолья в компании К. Хотя, бывало, К. напивался и пытался, всякий раз, впрочем, неудачно, приволокнуться за какой-нибудь дамой. А поскольку дамы в гостях у Берсеневых почти всегда были замужними, могли вспыхнуть и скандалы. Однажды выяснилось, что один из мужей не стерпел и, уже покинув дом Андрея, подрался с К. и сломал ему палец. Приятели Берсеневых разделились на два лагеря: одни просили не звать их в гости, когда намечалось присутствие К., другие же, напротив прямо-таки узнавали заранее, не будет ли вечером тот милый человек, который так стойко и так забавно выдерживает философскую перепалку с выдающимися умниками, знатоками Шестова и Хайдеггера, а также знает новейшие анекдоты и песни Хвостенко-Волохонского.

Было известно, что К. много работает, но при этом едва сводит концы с концами, задешево продает свои работы, хотя расставаться с ними не любит, разве что предназначает их в подарок (с приношениями, надо сказать, был щедр). Он поначалу часто звонил по телефону, но Андрей брал телефонную трубку лишь по крайней необходимости, считая посредничество техники в человеческом общении неестественным и – в своем случае – совершенно вымученным. Жена принимала эти разговоры на себя, и постепенно так сложилось, что какие-то свои задушевные беседы К. вел именно с ней, только ей и рассказывая о перипетиях своей жизни, никому больше не открываемых.

Однажды Андрей, в поздний час вернувшийся с какого-то банкета, застал у себя дома К. сам-третей с мадам Берсеневой и бутылкой водки. Глаза его были красны – то ли от алкоголя, то ли от слез (Андрей не стал этого выяснять). Когда, посидев еще какое-то время, К. попрощался, Андрей вопросительно посмотрел на жену, но она только молча в отрицательном смысле покачала головой.

Андрей и не любопытствовал: он не любил вторгаться в чью-либо частную жизнь, давать советы, хотя бы и испрошенные, поневоле изображать многоопытную житейскую мудрость – самому бы выплыть при случае. Женщины, как Андрей уже знал, относятся к роли наперсницы совершенно иначе, они никогда не пренебрегут предоставленной им возможностью задать глубоко личный вопрос, проникающий в самое средоточие интимного клубка, и с полной уверенностью в себе и собственной природной интуиции выдать совет о надлежащем поведении, возможном разговоре и способе его проведения. Мужчинам же, которые нашли женское ушко, именно этого и надобно; они с благодарностью принимают советы, коим все равно не следуют, если они не совпадают с их заранее принятым решением. Просто им нужно именно женское участие, обеспечивающее некий эрзац близости, в которой им было отказано другой женщиной.

Не сразу, но все-таки Андрею пришлось отгонять от себя мысль о том, что К. ищет в его жене не только, а может быть, и не столько советчицу. Он успокаивал себя воспоминанием о разговоре, в котором жена признавалась в физической неприязни к этому мужчине. Он полагал, что такую неприязнь победить невозможно, и – совершенно напрасно – не допускал, что постоянное восхищение прозорливостью женщины и действенностью ее рекомендаций может существенно повлиять на ее внутреннюю секрецию и растопить любые айсберги. Андрей догадался, что, по крайней мере, один раз его жена преодолела свое отвращение к их общему другу, но эта догадка озарила его уже после того, как его жена ушла от него к своему следующему мужу.

Все произошло в очень короткий промежуток времени: последний перед кончиной визит К., прозрение Андрея, объяснение с женой и ее уход, размен квартиры и раздел имущества. Что касается до живописных работ, то каждый из бывших супругов взял с собой лишь то, что ему было подарено.

Вот теперь, после многих мытарств, жизненных невзгод, счастливых и неудачных связей – брачных и внебрачных, – сняв квартиру в Замоскворечье, Берсенев впервые за все время развесил свои коллекционные ценности по стенам. Некоторые из них, как мы видели, заняли привычное им место. Только что теперь, через пару десятков лет после их создания, они сильно возросли в цене, поскольку слава былых приятелей-художников, в частности К., вспыхнула и продолжала укрепляться.

Одной из первых нанесла Берсеневу визит на его новую квартиру дочь от второго брака.

– Ого, – сказала она, – вот это картины! Это все твое? А почему ты их никогда прежде не вывешивал?

– Почему же, разве ты не помнишь вот эти и эти?